близко к своему, что я чувствую его вкус.
— Ты жива? — спрашивает он, всё ещё смотря на меня так, как будто не доверяет себе прямо сейчас.
— Я жива, Колин. Я жива, и я не планирую умирать ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие годы.
Из его глаз скатывается слеза, и я быстро вытираю её. Он делает ещё один глубокий вдох, затем пару раз слегка кивает головой, когда до него наконец доходят мои слова.
— Мне так жаль Эйру, Колин, — говорю я. — Если бы я знала…
Он мягко улыбается мне, качая головой.
— Я знал, что она умрёт. Всё в порядке. Эйра убила бы меня, если бы я потратил на неё ещё больше слез. Она была взволнована возможностью начать новое приключение.
— Это глупый вопрос, но с тобой всё в порядке?
Он на секунду поднимает взгляд к потолку, затем снова смотрит мне в глаза.
— Я буду в порядке. — Затем он убирает руки от моего лицо, но он не отталкивает меня. Это хороший знак. — Почему ты позволила мне поверить, что ты умерла?
— Я не знала, когда ты вернёшься. Как бы сильно я ни любила Аарона, мы оба знаем, что он не смог бы убедить меня остаться, если бы я снова передумала. Когда я проснулась этим утром и всё ещё была полна сил от желания остаться в живых, мне нужно было увидеть свою мать. Мне нужно было сказать ей, что это она завела меня так далеко. Что из-за неё, из-за её действий я была слишком близка к тому, чтобы осуществить её желание. Она даже не вздрогнула, когда я сказала ей, что хочу умереть так же сильно, как она это и хотела. Всё, что она делала, это смотрела на меня с этой пустотой в глазах, то же самое, я уверена, я показывала тебе много раз, — говорю я ему.
— Колин, я не была уверена, вернусь ли я. Я не была уверена, останусь ли я ещё жива после того, как увидела, что моей матери по-прежнему наплевать на меня. Я могла бы позвонить Аарону, возможно, даже должна была это сделать. Я должна была дать ему знак, что я всё ещё жива, когда он писал и звонил мне миллион раз после того, как проснулся. Но я не хотела вселять в него надежду на то, что через пять минут я всё ещё буду жива. Когда я покидала дом своей матери, я была в бешенстве. Мне не было грустно от того, что она ни капельки не заботилась обо мне. Я была зла. Я пошла на арену, и положила там блокнот, будучи уверенной, что доведу дело до конца. Следующее, что я помню, — это то, что я оказался перед психиатрической больницей. Я сидела на бетоне перед зданием, плакала и пыталась набраться смелости, чтобы войти внутрь. И когда я, наконец, решилась… я хотела, чтобы ты был там со мной. Чтобы ты держал меня за руку, пока эти люди разговаривали со мной и принимали меня. Они спросили меня, не хочу ли я кому-нибудь позвонить, я сказала «да». Я посмотрела на свой телефон и увидела, что мне звонит Аарон, поэтому сняла трубку. Он кричал на меня, но я прервала его и сказала, где я нахожусь, — объясняю я. Колин почти не реагирует.
Всё, что он делает, это смотрит на меня с едва заметной улыбкой на губах. Улыбка, которая, как я полагаю, означает гордость и облегчение.
— Я спросила одну из женщин, которые там работают, могу ли я пойти домой сегодня и вернуться завтра. Конечно, она сказала «нет», само собой, она должно быть немного волновалась, учитывая моё состояние, так что я не была слишком удивлена. Но именно тогда я понял, что мне нужно больше времени. Поэтому я попросила Аарона устроить в доме такой беспорядок, чтобы всё выглядело так, будто он был в отчаянии и расстроен, когда не нашёл меня. Мне нужно было больше времени, Колин. Я хотела быть дома, когда ты вернёшься, чтобы с гордостью сказать тебе, что получаю ту помощь, в которой сейчас нуждаюсь. Мне нужно было сделать это самой.
Колин снова обнимает меня, притягивая к себе для столь необходимого объятия. Я тоже обняла его, прижившись к нему ещё сильнее.
Моё сердце болит за этого человека. Хороший вид душевной боли.
— Мне нужно было быть дома, чтобы рассказать тебе о помощи, которую я получаю. Я не хотела, чтобы ты узнал об этом, когда я уже была в психиатрической больнице. И мне нужно было больше времени, чтобы убедить их отпустить меня. Мне очень, очень жаль, что мне пришлось так сильно ранить тебя, только ради того, чтобы сказать тебе это лично.
Я вроде как ожидаю, что Колин произнесёт речь о том, как я облажалась, но он этого не делает. Вместо этого он говорит:
— Я так горжусь тобой, моя Лилибаг, — и прижимает меня ещё чуть-чуть ближе.
— Но я должен предупредить тебя, что теперь ты застряла со мной, mi sol. До тех пор, пока я буду у тебя, — шепчет он и высвобождает меня из объятий.
Наклоняя мою голову достаточно, чтобы его губы легко встретились с моими, он сливает нас в крепком поцелуе, который по-прежнему нежен и полон любви. Поцелуй такой приятный, что у меня перехватывает дыхание.
Когда я отстраняюсь, отчаянно нуждаясь в глотке воздуха, наступает моя очередь положить руки на его подбородок. Пристально глядя ему в глаза, я снова начинаю говорить.
— Я люблю тебя, Колин Картер. По правде говоря, если бы не ты, меня бы больше тут не было. Ты спас меня, Колин.
— Милая, я готов спасать тебя хоть миллион раз, только если это удержит тебя рядом со мной. — Его губы снова мягко касаются моих. — Я бы сжёг весь мир дотла, если бы это спасло тебе жизнь. — Он выдерживает небольшую паузу, затем заговаривает снова. — Но, Лилибаг, это не моих рук дело. Это всё из-за тебя.
— Ладно, как насчёт того, чтобы мы постарались не приближать наши жизни к грани смерти? Я не думаю, что ты переживёшь ещё один сердечный приступ.
Он усмехается, прижимаясь губами к моему лбу.
— Лилибаг, мы оба знаем, что мне придётся пережить кучу всего, когда я буду с тобой. Особенно с твоим осуждающим сержантом Фрогго в моей постели. Эта лягушка пугает меня, когда я просыпаюсь ночью. Клянусь, он смотрит прямо мне в душу и раздумывает о том, чтобы убить меня прямо там.
Я смеюсь,
