был привязан Джуди.
Он подвигался, остальные — за ним.
Вот он ближе и ближе к костру, рука его подымается, он произносит несколько непонятных мне слов и опускает факел к сухому хворосту, чтобы зажечь его.
Дальше я не мог выдержать.
Сам того не помня, что делаю, я поднял бывший у меня наготове револьвер и, почти не целясь, выстрелил.
Выстрел раздался негромкий, похожий на треск; эхо повторило его…
Старик подпрыгнул и повалился на землю.
Толпа дрогнула, некоторые упали на колени, но один схватил выпавший из рук старика факел и кинулся по направлению ко мне, заметив, очевидно, откуда был сделан выстрел.
У меня был наготове второй револьвер, и вторым выстрелом, который был не менее счастлив, чем первый, я положил бежавшего ко мне с факелом.
Я успел снова взвести курки, догадался отбежать несколько в сторону от того места, где стоял.
К моей выгоде служило то, что я находился в тени, и с освещённой луною полянки трудно было сразу заметить меня.
Там была уже полная суматоха: толпа загудела и заволновалась; я дал ещё два выстрела один за другим, наудачу — и ещё двое человек упало на землю.
Толпа ахнула и застонала.
Кажется, в первую минуту им показалось, что они окружены значительным количеством вооружённых людей, но всё-таки нашлись смельчаки между ними, которые кинулись вперёд и, должно быть, разглядели меня.
Я был от них довольно близко, успел сделать ещё один выстрел, на этот раз почти в упор, и повалить ещё одного, но остальные схватили меня. Ещё один миг — и я был бы лишён оружия. Но в этот момент лунный свет затмился, послышалось в воздухе жужжание и шипение, как будто пронеслись миллионы пчёл, большая тёмная масса опустилась на полянку.
Может быть, это было и не так, подробности спуска «Дедалуса» я заметить и запомнить не мог, но только он опустился, и произошло то, что я ожидал. Это произвело страшное впечатление, началась сумятица, в которой для меня были слышны мои выстрелы и мой собственный крик:
— Капитан! На помощь! Скорее, скорее!..
Капитан дал свой первый выстрел ещё из люка «Дедалуса».
Враги наши почти не сопротивлялись: объятые ужасом, они метались из стороны в сторону, сшибались друг с другом и попадали под наши пули, как зайцы на охоте.
Капитан пробился сквозь них ко мне, и мы быстро окончили свою работу.
На полянке не осталось ни одного живого изувера.
Мы кинулись к столбу, к которому была привязана жена капитана, и отнесли её на «Дедалус».
Там я оставил его ухаживать за ней, а сам вернулся, чтобы освободить Джуди.
Удивительной живучестью обладал он! Когда я разрезал державшие его верёвки, он встрепенулся и проговорил:
— Я знал, что вы спасёте Джуди!
— Почему же ты знал? — невольно спросил я.
— Потому что вы добрый, а они злые!
Капитан показался в люке.
— Она очнулась? — невольно осведомился я про его жену.
— Нет ещё! Её долго нельзя оставлять одну, поднимайтесь скорее!
— Но со мной ещё мальчик-сингалезец! — ответил я. — Я его не могу здесь оставить одного. «Дедалус» может поместить четверых?
— Поместить — с трудом, но поднять совсем не может! Нужно будет предварительно выкинуть какие-нибудь вещи!
— Так поднимайтесь одни! — сказал я. — Я останусь здесь, мне решительно всё равно быть теперь в Коломбо или в другом месте.
— Вы это серьёзно? — спросил капитан.
— Совершенно серьёзно!
— Ну, тогда прощайте! Спасибо вам!
— Прощайте! — сказал и я. — Идите скорее к жене, надо привести её в чувство.
— Может быть, увидимся ещё. Вы не боитесь остаться?
— Нисколько. У меня с собой запасные заряды! Впрочем, погодите, капитан! — остановил я его.
— Что такое?
— А ваш билет на тысячу фунтов?
— Он в полном вашем распоряжении! — и капитан захлопнул люк.
— Они все убиты! — сказал мне Джуди, ходивший в это время по полянке. — Их было двадцать, они все двадцать лежат здесь, их Джуди сосчитал!
— Ну, пойдём, пойдём отсюда скорее, — торопил я его, и мы удалились с усеянной трупами полянки, прежде чем поднялся «Дедалус».
Лес мы миновали бегом и вздохнули свободнее, когда очутились на дороге.
Коломбо мы достигли благополучно.
И с тех пор мы не расставались с Джуди, который остался у меня слугой.
* * *
Ни о «Дедалусе», ни о его капитане я больше не слыхал ничего и совершенно не знаю, какая дальнейшая судьба постигла воздушный корабль.
Может быть, он в конце концов не оправдал расчёты своего изобретателя и погиб, рухнув с высоты, вследствие какой-нибудь неисправности в машине…
Или, может быть, он летает до сих в заоблачных пространствах и проносится над нашими головами, когда мы и не подозреваем этого…
Во всяком случае, он ещё тайна для современного человечества, тайна, которая откроется для него впоследствии. Тогда, может быть, и узнают, кто был таинственный Капитан «Дедалуса».
Михаил Волконский и его «романы действия»
История Русского приключенческого романа ещё не написана, истоки и пути развития этого жанра в нашей литературе не исследованы, многие произведения этого направления и их авторы либо ещё не выявлены, либо прочно забыты и ждут своего пытливого исследователя.
Немногочисленные обзорные статьи, посвящённые отечественному приключенческому жанру, начинают отсчёт его истории с произведений 1920-х гг., как бы мимоходом сообщая, что «в дореволюционной России издавались журналы, публиковавшие переводную и оригинальную Приключенческую литературу». [22] И всё! Ни одного имени, ни одного заглавия!
Да, Русский приключенческий роман — белое пятно на карте истории Русской литературы, и сборник произведений Михаила Николаевича Волконского, который мы только что прочитали, — ещё один штришок на этом белом пятне.
Истоки жанра Русского приключенческого романа, по-видимому, следует искать во всём массиве нашего устного и письменного литературно-художественного творчества — от русских народных сказок, былин и сказаний до исторической прозы, русского героического эпоса и повествований о путешествиях и географических открытиях. Можно пунктиром обозначить путь его становления, указать иноязычные образчики жанра, ставшие крупным явлением мировой приключенческой литературы и оказавшие влияние на наших авторов, но самый момент, так сказать, выхода его на поверхность не определён, скрыт от нас, ибо пришёлся на непростое для нашей страны время — начало XX века, роковая черта под которым была подведена катастрофическим 1917 годом, который на многие десятилетия вовсе «отменил» всё дореволюционное.
Поэтому сравнительно недавно мы открыли для себя имена зачинателей Русского Приключенческого романа — Ивана Ряпасова, Павла Белецкого, Михаила Ордынцева-Кострицкого и некоторых других; именно поэтому сегодня впервые открыли для себя приключенческие
