Михаил Родзянко писал: «Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, останавливая этим мельницы, и угроза недостатка муки встает во весь рост перед армией и населением». Кто в этом виноват? Разве масоны?
Эффективность государственного управления была крайне низкой. Чиновники неохотно делились полномочиями с общественностью, даже узкой и элитарной. Что до царя, замкнувшего на себя принятие наиболее важных решений, то он если и перетруждался, то не государственными делами. М. Родзянко вспоминает о диалоге с царем: «После одного из докладов, помню, государь имел особенно утомлённый вид.
– Я утомил Вас, Ваше величество?
– Да, я не выспался сегодня, ходил на глухарей. Хорошо в лесу было».
9 января 1917 г. в Петрограде, Москве и других городах России прокатилась волна забастовок и митингов, приуроченных к годовщине Кровавого воскресенья 1905 г. К рабочим присоединились студенты. Демонстранты несли лозунги «Долой войну!», «Да здравствует революция!».
27 января полиция арестовала членов возглавляемой К. Гвоздевым рабочей группы при Центральном военно-промышленном комитете. Вместо того чтобы вступить в диалог с рабочим движением, правительство и полиция провоцировали конфронтацию. Они подрывали стабильность империи сильнее всяких масонов. Уже в январе 1917 г. продовольственное снабжение Петрограда и Москвы составило 25 % от нормы. Февральские заносы стали только «последней каплей» транспортного паралича, охватившего Россию. «Железные дороги, главным образом вследствие отчаянного состояния паровозов, начали впадать в паралич», – характеризовал ситуацию член инженерного совета Министерства путей сообщения генерал Ю. Ломоносов. Состояние паровозов было вызвано развалом машиностроения и ремонтной базы. Падало производство металла, поскольку к домнам не подвозили топливо. Стремительное падение угледобычи усугубляло развал транспортной системы.
8—9 февраля началась забастовка рабочих Ижорского завода, где зарплата снизилась в полтора раза. 16 февраля войска заняли завод. 17 февраля началась стихийная забастовка на Путиловском заводе, которая к 21 февраля охватила все предприятие. Забастовщики избрали стачечный комитет, в который вошли большевики, анархисты, левые меньшевики и левые эсеры. Эти «низовые» радикалы и станут заводилами событий 23 февраля. 22 февраля администрация приняла решение об увольнении всего коллектива завода. В столице возникла критическая масса недовольных рабочих, которым было нечего терять. В то же время остальные рабочие, измученные нехваткой продовольствия, представляли собой взрывоопасную среду. Не хватало только «детонатора». Один из полицейских доносил: «Среди населяющей вверенный мне участок рабочей массы происходит сильное брожение вследствие недостатка хлеба… Легко можно ожидать крупных уличных беспорядков. Острота положения достигла такого размаха, что некоторые, дождавшись покупки фунтов двух хлеба, крестятся и плачут от радости».
23 февраля Межрайонный комитет РСДРП (б) с помощью группы эсеров во главе с будущим левым эсером В. Александровичем решили, объединив свои возможности, напечатать и распространить листовки к Международному женскому дню. В них перечислялись основные проблемы дня, обличалось самодержавие и капиталисты: «Сотни тысяч рабочих убивают они на фронте и получают за это деньги. А в тылу заводчики и фабриканты под предлогом войны хотят обратить рабочих в своих крепостных. Страшная дороговизна растет во всех городах, голод стучится во все окна». И выводы: «Долой самодержавие! Да здравствует Революция! Да здравствует Временное Революционное Правительство! Долой войну! Да здравствует Демократическая Республика!» Идеология этого документа бесконечно далека от верхушечного заговора элиты.
24 февраля командующий войсками Петроградского военного округа генерал С. Хабалов срочно выделил хлеб населению из военных запасов, но это уже не остановило волнений. Людей нельзя было просто успокоить подачками. Они уже пришли к выводу, что в их бедах виновата монархическая система. Демонстранты несли лозунги «Долой самодержавие!».
25 февраля, сразу же после того, как ему сообщили о происходящем, Николай II отправил Хабалову телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны против Германии и Австрии». Вечером 25 февраля демонстранты были встречены войсками. В полшестого вечера отряд драгун открыл огонь по митингующим, убив и ранив 11 человек. В демонстрантов стреляли и на Невском проспекте. Команда стрелять отдавалась вполне сознательно. Ибо исходила она с самого верха самодержавной власти: «Повелеваю завтра же прекратить!»
Расстрелом демонстрантов власти были намерены перейти в наступление. Однако кровопролитие привело к новому витку революции. Начались столкновения рабочих с войсками вокруг заводов. На Выборгской стороне были воздвигнуты баррикады. Еще 26 февраля председатель Думы М. Родзянко, пытаясь как-то спасти ситуацию, которая грозила парламенту катастрофой в случае победы самодержавия над «бунтом», отправил царю телеграмму с предложением создания правительства во главе с популярным деятелем. Родзянко уверял, что «иного выхода нет, и медлить невозможно». Прочитав телеграмму, Николай сказал министру двора Фредериксу: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать». Вместо ответа царя депутаты получили указ о приостановлении заседаний Думы.
Госдума разошлась, но создала Временный комитет Государственной Думы (ВКГД) для «водворения порядка в г. Петрограде и сношений с организациями и лицами». Депутаты надеялись выиграть в любом случае. Победит царь – мы водворяли порядок. А если процесс пойдет дальше – представители Думы могут, действуя от ее имени, возглавить «общественные организации».
Унтер-офицер Кирпичников сумел убедить солдат Волынского полка восстать. 27 февраля армия стала переходить на сторону революции. Восставшие части и подразделения двинулись к центру. Сопротивление им было оказано только вокруг Невского проспекта. Верные правительству части отходили к Зимнему дворцу и Адмиралтейству. Солдаты не хотели стрелять «по своим» ради сохранения самодержавия. В этом была главная причина и восстания, и его успеха в Петрограде.
Дума, оставаясь символом движения, не контролировала его. Бунтующие солдаты и жители иногда убивали полицейских, особенно после того, как распространились слухи, что полицейские с крыш стреляют по толпам из пулемета. Среди демонстрантов действительно было много жертв.
Чтобы контролировать ситуацию в Петрограде, ВКГД должен был договориться с Советом. Идея переговоров возникла между Чхеидзе и его друзьями в левом фланге ВКГД – а это Керенский и Некрасов. Инициатива исходила от масонской группы и примыкавших к ней депутатов Думы и Совета.
Сами эти переговоры были воплощением масонской политической линии – сковать думцев и леваков одной цепью ответственности за общее дело, сдвинуть оба фланга революции к центру. Это предоставляло масонской группе господствующие позиции в центре политического поля: когда возникало противоречие центристов с кадетами и октябристами – можно было опереться на поддержку левых сил, а если левые начинали своевольничать – им можно было бы противопоставить правых. Соответственно, к связке Керенский – Некрасов – Чхеидзе в силу логики событий примыкали все правые социалисты и левые либералы, которые сами по себе не имели отношения ни к какому масонству.
Гальперн, на тот момент секретарь Верховного совета, высшее должностное лицо в масонской иерархии,
