– Я помню пожар. Но как он? Как Брюс?
– С ним все хорошо. Вы сможете навестить его чуть позже сегодня. Позвольте осмотреть вас.
Виктория согласно кивнула. Доктор послушал сердцебиение девушки, замерил пульс, проверил реакцию зрачков.
– Не вижу никаких осложнений. Вчера вы не захотели заполнять бланки. Я попрошу, чтобы вам их принесли в ближайшее время. После того, как вы закончите с ними, отнесите их, пожалуйста, к администратору в конце коридора и можете попросить, чтобы вас проводили к мистеру Бухану.
– А то, что я не помню, как попала сюда, вас не тревожит?
– В состоянии шока наш мозг может сыграть с нами злую шутку. Кратковременная амнезия вполне возможна при данных обстоятельствах. Тем более, вы говорите, что помните все остальное. Верно?
– Да.
– Думаю, что воспоминания все же вернутся к вам, может, в течение некоторого времени.
– Хотелось бы в это верить. Да, доктор, я забыла сказать, что нахожусь в положении.
– Какой у вас срок?
– Около двух месяцев.
– Если вы себя чувствуете вполне удовлетворительно, то, скорее всего, с ребенком все в порядке, но я все же попрошу взять дополнительные анализы в таком случае.
– Спасибо, доктор!
Попрощавшись с Викторией, врач покинул ее палату, но на смену ему вскоре пришла медсестра с подносном, на котором дымился на вид не слишком аппетитный завтрак, состоявший из каши, нескольких хлебцев с маслом и чая. Подмышкой медсестра зажимала стопку бумаг, которые после завтрака Виктории следовало заполнить и передать администратору.
Покончив с едой на удивление быстро и так и не насытившись до конца, Виктория приступила к заполнению больничных бланков и добралась почти до середины, когда ее прервал стук в дверь.
– Да, войдите! – сказала Виктория, несколько удивившись: она ведь никак не ждала посетителей.
В палату вошли мистер и миссис МакГрегоры и с улыбкой посмотрели на девушку.
– Как ты себя чувствуешь, милая? – спросила Френсис.
– Спасибо, неплохо, – ответила удивленная Вика. Она не совсем понимала, зачем соседям Брюса понадобилось навещать ее в больнице, но с улыбкой ответила, – очень мило, что вы решили зайти ко мне.
– Ну, а как же? Мы же так волновались за вас!
– Спасибо! – ответила Виктория, решив, что возможно чета МакГрегоров услышала о пожаре и приехала в больницу из соображений соседской дружбы.
– Мы уже посетили Брюса и он, хоть и слаб, но все же чувствует себя относительно нормально.
– Правда? – обрадовалась Виктория. Ей хотелось верить, что ее замысел с сожжением кисти Рэндольфа Бэйли сработал, и дух полковника оказался изгнан навсегда.
– Да, а ты еще не ходила к нему?
– Нет, сейчас закончу с бумагами и тогда навещу его.
– Что ж, не станем тебе мешать. Мы очень рады, что у тебя все хорошо, – сказала Френсис и, подхватив мужа под руку, поспешила выйти из палаты. От Виктории не скрылось, что лицо миссис МакГрегор несколько исказилось, стоило Вике начать с ними разговор. Причин для этого девушка не нашла, однако, сама Френсис, стоило ей покинуть палату, резко повернулась к мужу и спросила:
– Ты тоже заметил это?
– О чем ты?
– Эта девушка говорит совсем не так, как она говорила вчера.
– В каком смысле?
– Сейчас она говорит, как иностранка с акцентом, а вчера ее речь была исключительно британской! Как ты это объяснишь? Мне кажется, что она не та, за кого себя выдает!
– Не говори глупостей. Вчера она пребывала в шоковом состоянии, вот и говорила по-другому.
– Не думаю, Джеймс.
– А ты меньше думай. Пойдем, у нас еще дел сегодня по горло.
Миссис МакГрегор тяжело вздохнула, поняв, что муж по-прежнему не верит ей и не воспринимает ее догадки всерьёз, но затем согласно кивнула, и пара направилась к больничному лифту.
Виктория же тем временем быстро закончила заполнять бланки и, надев белые больничные тапочки, поспешила к администратору. Ей одновременно и хотелось, и было страшно увидеть Брюса. Что если ее надежды не оправдались, и Бэйли никуда не исчез?
– Как и просили, я заполнила бумаги, – сказала Виктория, протянув чернокожей сестре стопку бланков.
– Спасибо! Вы можете вернуться в палату. Доктор назначил вам несколько анализов. Их нужно сдать в течение дня. Я направляю к вам сестру.
– Да, конечно, но сначала мне бы хотелось увидеть Брюса Бухана.
– Простите?
– Нас доставили вчера вместе. Мне сказали, что я смогу его навестить.
– Сейчас посмотрим. Бухан, вы говорите?
– Да.
Медсестра сделала несколько кликов мышкой своего компьютера, и на мониторе открылся список всех поступивших вчера пациентов.
– Мистер Бухан находится на этаж ниже. Палата 303.
– Спасибо!
– Только не слишком долго. Сестра придет к вам через полчаса.
Виктория кивнула и поспешила к лифту. Спустившись на этаж вниз, девушка огляделась. Коридор начинался с палаты номер 300. Вика сделала несколько шагов, и вот палата 300 и 301 остались позади. Перед ней виднелись двери палат 302 слева и 303 справа. Виктория замерла перед номером 303 и на несколько секунд закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Сердце ее начало учащенно биться, а дыхание сделалось более прерывистым.
«Не нужно так нервничать. Это плохо для ребенка», – услышала вдруг Виктория знакомый голос. Оглядевшись по сторонам и не увидев никого, Виктория поняла, что голос прозвучал у нее в голове и принадлежал он матери Брюса. Девушка не могла ошибиться. «Но как?», – подумала про себя Вика.
«Сейчас это не важно. Иди к нему. Ты ведь очень нужна ему», – вновь услышала Виктория и, решив последовать совету, легонько повернула ручку двери.
На больничной койке, прикрыв глаза, лежал Брюс. Его лицо было бледновато-желтым и казалось очень осунувшимся, словно он за ночь постарел на несколько лет. Сердце Виктории сжалось от боли. Тихонько она подошла к мужчине и осторожно дотронулась до его руки.
– Брюс, – еле слышно прошептала она.
Мужчина слегка дёрнулся от ее прикосновения и резко открыл глаза. Его взгляд одновременно выражал страх и боль.
– Вик, это ты, – тихо сказал он, – как ты?
– Все хорошо. А сам ты как себя чувствуешь?
– Не так хорошо, как хотелось бы, но жить можно. Доктор что-то вколол мне полчаса назад и на меня навалилась жуткая слабость.
Виктория крепче сжала руку Брюса. Она не знала, стоило ли спрашивать его о событиях прошлой ночи и помнил ли он вообще что-либо, но мужчина опередил ее:
