Давай, давай, смотри, наслаждайся! Бросив на нее исподтишка быстрый взгляд, усмехнулся. Прямо страдает бедняга, еле сдерживается, чтобы не проситься спасать своего белого друга. Покачав головой, отвернулся. Пусть сидит, гипнотизирует диван взглядом. Если хочет, пусть даже разгребает сама, заодно и зарядкой позанимается.
Тишину прервал звук видеофона. Тимур даже бровью не повел. Ему-то какое дело, кто названивает?
Однако, услыхав голос звонившего, подобрался и против воли весь превратился в слух. Это был Никита. Почему-то существование этого субъекта его напрягало, несмотря на то, что ни разу его не видел.
Васька говорила, что он приедет, когда наступит время снимать корсет, а это значит, что совсем скоро в этом доме появится еще один человек, и не факт, что жизнь с его появлением не изменится в худшую сторону.
Хозяйка сама призналась, что жаловалась своему другу на Тимура, что искала у него поддержки. И пусть сейчас у них все наладилось, кто даст гарантии, что Никита не решит наводить здесь свои порядки, стряхнуть зарвавшегося раба, доводившего его подругу.
Страха не было, но от тревоги так просто не избавить. Что если сама Василиса с приездом друга станет другой, поменяет свое отношение.
Черт! С одной стороны плевать на все с высокой колокольни, но с другой, устоявшийся распорядок его настолько устраивал, что не хотелось никаких изменений, сдвигов.
Никита тем временем начал откровенно орать на Ваську. Тим непроизвольно поморщился. Было на удивление неприятно.
Чего на нее орать-то? Она же не идиотка какая-нибудь, до которой нормальные слова не доходят! Да и не торговка с большой дороги, чтоб такое терпеть, воспринимать как должное. Впрочем, Василиса и не думала обижаться на друга, огрызалась в ответ. По их разговору было понятно, что эти двое очень давно и хорошо друг друга знают, раз могут позволить в общении такие вольности.
А, Никита, кстати молодец. Образно выражаясь "возил ее носом по полу" за то, что зад свой не может оторвать от дивана, за то, что рекомендации врача не слушает, за то, что не думает о последствиях.
Пусть орет, но и слепому понятно, что ему не все равно, что переживает за свою горе-подругу.
Потом зашла речь о расстоянии, которое она проходит каждый день. Хозяйка что-то бурчала о том, что не считает шаги, а Ник требовал конкретики.
"Да ни хр*на она не ходит" – пронеслось в голове, и лишь в последний момент удалось прикусить язык и смолчать. Не его дело, и нечего встревать в разговоры свободных. Хотя так и подмывало вставить свои пять копеек.
Впрочем, молчать долго не пришлось.
– Тимур, ты здесь? – внезапно спросил Никита.
Васька злобно зашипела:
– Причем здесь Тимур?
– Я не с тобой сейчас разговариваю, – холодно припечатал он, – по твоему лицу вижу, что здесь он. Тимур, подойди, пожалуйста, чтоб я тебя видел.
Внутренне подобравшись он вышел из-за шкафа и подошел ближе, остановившись рядом с Чу.
Изображение искажали помехи. Серое мерцающее зерно и косые, пробегающие раз за разом полосы не давали хорошенько рассмотреть собеседника. Единственное, что понятно, так это то, что брюнет. Вот, в общем-то, и все. То ли из-за помех, то ли так было на самом деле, но он показался худым, даже тощим, каким-то скукоженным, сутулым.
Хотя чего удивляться. Итак все понятно, какая подруга, такой и друг. Два сапога пара.
– Сколько она проходит за день? – раздался требовательный вопрос. Что-то слишком самоуверенный голос для чахлого ботаника. Или это из-за того, что знает кто Тимур на самом деле?
Прикинул в голове, сколько она перемещается, и озвучил предполагаемое расстояние. Васька сердито, даже обиженно стрельнула в его сторону раздраженным взглядом, а Ник опять начал ее отчитывать.
В принципе правильно он все делает. Хватит сидеть на заднице ровно. Хочешь – не хочешь, стиснула зубы и пошла, раз это нужно. Уж он-то знал это наверняка. Сколько раз было, когда нет сил шевелиться, когда, кажется, что проще сдохнуть, чем так жить, но он заставлял себя подниматься и идти вперед. Потому что остановись он, сдайся, и эта черная трясина поглотила бы навсегда, не давая ни единого шанса выплыть.
– Два километра! – подвел жесткий итог разговора Василисин друг, – два! Надеюсь, все поняли?
После чего экран замер и потух.
Тимур стоял, вытирая руки тряпкой, прислушиваясь к своим ощущениям.
Меня все поняли?
Почему-то ему казалось, что последняя фраза предназначалась не для Васьки, а для него. Против воли бросил взгляд за окно, на стоящую у крыльца машину.
Тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Нет, это все не его ума дело. Хочет, пусть лежит, спит. Он вмешиваться не будет.
Всплыли слова об осложнениях. Что ее могут забрать в больницу на полгода.
И что тогда? Продать она его точно не продаст, скорее, оставит дома одного.
Внутри неприятно защемило. Не хотелось одному. Если ее заберут, то кто будет ходить за ним как привидение? Кто будет сидеть напротив во время завтрака, печально рисуя узоры на каше? Кто будет орать на него и лишний раз напоминать какой он придурок?
Черт. Привык! Действительно привык к тому, что она постоянно рядом. Привык к чудному виду, к хвостику этому реденькому торчащему на макушке, к очкам огромным.
Казалось бы, ну упекут ее в больницу, и все. Свобода. Вернее иллюзия свободы. Один дома, что хочешь, то и делай, контроля нет, надзирателей нет. Мечта.
А не хочется! Как не глупо это признавать, с ней теплее, спокойнее, с ней чувствуешь себя нормальным, обычным человеком. И внутри что-то типа благодарности за то, что не отвернулась от него тогда, не отдала Марике, не продала кому-то левому. За то, что, несмотря на все его выкрутасы, ее отношение не меняется, что не касается его рабского положения, что относится как к обычному человеку. Всегда, неизменно, что бы ни происходило.
Приручила что ли? Смогла пролезть в узкую трещину в защитном панцире? Его передернуло. С одной стороны плохо, очень плохо. Никогда ни при каких обстоятельствах нельзя доверять хозяевам, они все одинаковы.
А с другой… Да ни хр*на они не одинаковы! Есть те, кто заваливает работой, но не позволяет себе лишнего. Есть откровенные сволочи, получающие удовольствие от власти над другим человеком. Есть стервы как Марика. И есть Василиса, не подходящая ни под одни рамки. Хозяйка поневоле.
Краем глаза, не показывая вида, наблюдал, как она, развернувшись в его строну, несколько минут просто смотрела. Потом как-то вся напряглась, подобралась, начала ерзать на стуле, а затем, бросив на него тревожный подозрительный взгляд, отправилась прочь.
И тут внутри, словно переключатель сработал. Ведь не просто уходит, а от него сбегает!
Дошло значит, что последние слова Никиты предназначались не ей. Не в силах сдержать усмешки, смотрел в удаляющуюся спину. Против воли ощущая, как азарт мальчишеский поднимается, да инстинкты хищника включаются.
