Профессор Джессика Фенн, стенограмма лекции, Университет Тирлинга, март 458 года– Госпожа?
Что-то прохладное мазнуло ее по лбу, и Келси отвернулась, пытаясь не замечать этого. Булава пробудил ее от… нет, не ото сна. Она не помнила ни одного сновидения, лишь прохладное, темное и бесконечное забытье, похожее на тысячемильное плавание по бескрайним водам. Это было ее собственное Переселение, и она совершенно не хотела возвращаться.
– Госпожа. – Голос Булавы был полон тревоги. Надо бы проснуться и сказать ему, что с ней все в порядке. Но тьма, такая теплая, окутывала ее, словно бархатное покрывало.
– Ее дыхание слишком медленно. Надо отнести ее к врачу.
– И какой же врач ей сейчас поможет?
– Я просто подумал…
– Врачей не учат магии, Пэн, только целителей, да и те по большей части шарлатаны. Нам остается только ждать.
Келси слышала дыхание обоих стражников над собой: тяжелое Булавы и легкое Пэна. Ее чувства обострились: постепенно выплывая из бездны, она начинала разбирать чье-то тихое пение и радостное ржание лошади где-то вдалеке.
– Это она призвала потоп, сэр?
– Это одному богу известно.
– А прошлая Королева когда-нибудь делала что-то подобное?
– Элисса? – рассмеялся Булава, позабавленный этим предположением. – Да я годами наблюдал, как она носила оба сапфира, но самым необычным их свойством было запутываться у нее в платье. Как-то раз такое случилось посреди приема для кадарцев, и у нас добрых полчаса ушло на то, чтобы распутать эти чертовы штуковины, не нарушив при этом приличий.
– Думаю, она вызвала потоп, и это отняло у нее все силы.
– Она дышит, Пэн. Она жива. Давай пока не загадывать наперед.
– Тогда почему же она никак не очнется?
Голос молодого стражника был полон чего-то похожего на скорбь, и Келси поняла, что время пришло, что нельзя больше заставлять их ждать. Прорвавшись сквозь согревающую тьму в своей голове, она выгнула спину и открыла глаза. Она снова обнаружила себя лежащей в синей палатке, казалось, время обратилось вспять и она вернулась в то утро, когда проснулась и увидела перед собой Ловкача.
– Ну слава богу, – пробормотал Булава.
Ее взгляд сразу упал на ярко-красную повязку на плече стражника. Форма его была изорвана и покрыта пятнами крови. На Пэне, стоявшем на коленях подле Булавы, видимых повреждений не было, но под глазами залегли темные круги, а лицо было мертвенно-бледным.
Оба стражника помогли ей сесть: Пэн потянул ее за руки, а Булава поддерживал спину. Усевшись, вместо ожидаемой боли Келси ощутила в голове удивительную ясность, простиравшуюся, казалось, на много миль. Подняв руку, она нащупала оба кулона, по-прежнему висевшие у нее на шее.
– Не волнуйтесь, мы не осмелились даже дотронуться до них, – сухо произнес Булава.
– Я сама с трудом осмеливаюсь к ним прикасаться.
– Как вы себя чувствуете, госпожа?
– Прекрасно. Совершенно замечательно. Долго я спала?
– Почти два дня.
– Вы сами-то целы?
– Мы в порядке, госпожа.
Она указала на раненое плечо Булавы.
– Я смотрю, кто-то все же застал тебя врасплох.
– Их было трое, госпожа, и один орудовал обеими руками. Если Веллмер прознает, то до конца дней будет напоминать мне об этом.
– А как женщины?
Стражники неловко переглянулись.
– Говорите же!
– Трое погибли, – угрюмо ответил Булава.
– Но вы спасли жизнь двадцати двум, Ваше Величество, – поспешно добавил Пэн, бросив на Булаву мрачный взгляд, который тот, к счастью, не заметил. – Двадцати двум женщинам. С ними все хорошо, как и с остальными узниками. Они уже на пути домой.
– Что насчет Стражи?
– Мы потеряли Тома, госпожа. – Булава отер лоб ладонью. Этот вроде бы обычный жест обретал в его случае особую выразительность: Келси подумалось, что это самое откровенное проявление горя, какое он мог себе позволить. Но сама она почти не знала Тома, а неискренних слез лить не хотела.
– Что еще?
– Дождь перестал только сегодня утром, госпожа. Мы ждали, пока вы очнетесь, но мне пришлось принять некоторые решения самому.
– Твои решения обычно меня устраивают, Лазарь.
– Я отправил караван обратно. Пара детей остались сиротами, но женщина из их деревни обещала присмотреть за ними.
Келси схватила его за руку.
