– Конечно, займу, – пообещала Катя, и назвала сумму, с которой она приехала в Мурманск. – Я взяла, чтобы хватило и за квартиру заплатить и до первой зарплаты.
– Ну, хорошо, что много денег привезла. Мой придурок ходит в море, а зарабатывает чуть больше, чем те, что на берегу жопу свою греют. Это хорошо, что деньги у тебя есть, все ж тебе спокойней, да и мне легче, – сказала Люда довольная. – Вот видишь, я детей накормила, в школу отправила и обратно в кровать. Я всегда так живу. У меня режим, – провожу детей в школу и ложусь спать. А ты там посуду помой и заодно найди, что позавтракать. Можешь на обед поставить бульон варить. В морозилке есть мясо, посмотри там своим хозяйским глазом.
Неожиданно зазвонил телефон, Люда даже подпрыгнула, испугавшись звонка. Она дрожащей рукой взяла трубку и, прикрывая ее рукой, тихо произнесла: «Да, все в порядке. Товар пришел в срок. Я за всем прослежу. Не переживайте. Все под контролем.»
Катя посмотрела на взволнованную Люду и очень удивилась, что она может еще кого-то бояться. Люда была всего на десять лет старше Кати, но Катя не знала, как ее называть: тетя Люда или Люда? Она не знала, сколько ей лет и Кате казалось, что эта толстая с утиной походкой женщина вообще без возраста и пола. Люда имела дочь восьмиклассницу и сына пятиклассника. Причем она действительно их «имела». Постоянно унижала и оскорбляла их. Требовала, чтобы они были совершенны как Боги. Неприятная на вид женщина просто была очень несчастным человеком. Хотя и создавала видимость, что вообще никого не боится. А здесь вдруг такой странный звонок?! Люда мгновенно посерела, вся сжалась и приобрела несчастный жалостливый вид.
«Какой интересный экземпляр для Михаила и Натальи Владимировны, – думала Катя, глядя на нее. – Видно в жизни ей пришлось не сладко. Но уважать ее стоит еще за то, – успокаивала себя Катя, – что она великолепная хозяйка.»
В квартире у Люды была такая чистота, что можно было задохнуться. В воздухе, как в хирургии, витал запах стерильной хлорки. Катя жалела ее, потому что знала, что Люда много испытала в этой жизни. У нее был первый неудачный брак. Мать алкоголичка вообще не знала, что у нее есть дочь, которая второй раз вышла замуж, новый зять и внуки. И вообще, в молодости, они вместе с тетей Галей, с Катиной тетей, ходили в море. Там ее молодую чуть не изнасиловала группа пьяных матросов и если бы тетя Галя ее не спасла, то ее точно бы убили эти отморозки.
«Нет, она неплохая, – успокаивала себя Катя. – Просто она спала, видно не дождалась моего приезда, ведь у нее двое детей школьников, скорее всего она устала. Да еще неприятности видно у нее случились? Вон, как она испугалась телефонного звонка. Видно подрабатывает еще где – то. Выспится, встанет совершенно другим человеком, – добрым и милым, каким была в гостях на юге.»
Катя достала мясо из морозилки. Поставила кастрюли и решила сварить борщ. Не тунеядка же она. Нужно Людмиле помочь по быту, ведь ей так трудно одной с детьми. Катя приготовила заготовки для борща, нашинковала капусту, на сковороде издавала приятные запахи, – зажарка. Катя собрала пенку из кастрюли и, пока мясо у нее варилось, подошла к окну.
«А город, какой добрый и красивый! – подумала Катя. – Нет, не может здесь быть плохих людей. Ведь ей таксист так и сказал: «Плохие люди здесь мерзнут, знаешь как в сказке Морозко. Вот тебе здесь жарко показалось, значит, ты добротой своей себя и других греешь. Плохие здесь не задерживаются, убегают как крысы с корабля. – Какой красивый и добрый город! – вертелось в голове у Кати. – Значит и люди здесь красивые и добрые.»
Глава 6
«Какая зеленая красивая трава! Необычная чистота вдруг сменяется какой – то смешанной липкой грязью. Невозможно убежать, ноги вязнут все сильнее и сильнее. И вот уже близко опять эти безобразные, толстые две свиньи. Они подходят, обнюхивают и смеются. Противно так смеются, хватают тебя, толкают в грязь. А тебя засасывает все глубже и глубже. Становится очень страшно от того, что невозможно убежать, – ноги утопают в грязи, не слушаются. Ты пытаешься достать одну ногу, а у тебя глубже засасывает другую. Две толстые безобразные свиньи кружат вокруг тебя как вороны. Тебе только остается отмахиваться от этих грязных свиней, как от назойливых мух. С трудом удается вытащить одну ногу, затем другую. Медленно падая и снова поднимаясь, – убегать. Вернее отползать от этих коварных тварей. Вот вдалеке чистая красивая трава, добраться бы только до нее и опять этот противный смех и голоса, голоса, голоса…
– Вставай! Хватит спать! Детям в школу пора, поднимайся, соня! – закричала Люда прямо над ухом. – Что намаялась вчера с непривычки? Подумаешь, ковер выбила на снегу. Все пальцы в кровь. Вот неженка. А еще собираешься на севере жить.
Сквозь сон Катя услышала, как веселятся дети.
«Господи это всего лишь сон, один и тот же сон», – подумала Катя, открывая глаза. – Сейчас встану, а где же день? Все также темно!».
– Бедные дети, вы ночью ходите в школу? – спросила Катя у Анны и у Славика.
– Да сейчас уже семь часов утра. Мы такие довольные, что ты к нам приехала, есть хоть над кем поиздеваться, – произнес Слава весело. – И не забудь, сегодня у нас английский. Мама сказала, что у нас теперь, как у новых русских, есть свой личный репетитор, только бесплатный.
– Нужно сказать, что дети всегда любили меня, ну чтобы настолько, – засмеялась Катя. – А вы знаете, я очень строгий учитель, так что смотрите не пожалейте, что вы теперь как новые русские.
– Катюша, ты не против того, что я тебя хочу попросить с ними позаниматься, – сказала Люда ласково. – Я знаю, что ты учитель английского языка по специальности. Только я до сих пор не пойму, зачем ты в редакцию устроилась работать, а не пошла в школу? – спросила, ухмыльнувшись Люда.
– Ты знаешь, мне кажется, что это большая ответственность, – учить, судить, лечить – это Божий дар. Ошибки этих профессий не исправляются, – сказала Катя. – К счастью или к сожалению, но у меня этого дара нет.
– Надо же, а вот у меня этот дар есть, только образования нет, – гордо подняв голову, заявила Люда. – Но я этих образованных быстро за пояс затыкаю, тоже мне, интеллигенция вшивая. Подумаешь, сами ходят в старом пальто, с рваной подкладой и в одних единственных сапАгах. Да еще учат меня жить. Да у меня этих сапАгов, аж десять пар. Вот я и думаю, на кой ляд мне эти институты, если у них польта рваные. Я тебе покажу подкладку у Анькиного репетитора, ты со смеху помрешь. К нам тут одна ходит, подрабатывает на хлеб русским языком. Зачем училась спрашивается, чтоб в рванье ходить? – стукнув кулаком по столу, – закричала Людмила.
Катя смотрела на Люду и удивлялась, как можно так любить себя и ненавидеть всех кто окончил институт. Наверное, у нее зависть к тем, кто образование получил. Несчастная Люда, так по этому поводу переживает. Это комплекс или все – таки зависть? Хвалиться тем, что ты лучше одет. Лучше бы она хвалилась тем, что она добрее, или умнее кого – нибудь. А раз этим похвастаться не может, значит нужно хвастаться тем, что у тебя есть, – сапАгами…
