И взвыла тревога. Видимо, кто-то с верхних этажей обнаружил трупы или освобожденные узники решили отомстить. Это скверно. Вилль надеялся, им удастся уйти незамеченными, а неизбежные свидетели уже ничего не скажут.
А значило это, что…
– Портал заблокирован. К лестнице!
Рванули так, будто их преследовал рой диких пчел. Сердце Вилля подкатило к горлу, ноги почему-то стали ватными. Пяти секунд не прошло, как мелькнула цифра «4», намалеванная киноварью на бледно-зеленой стене, но время, казалось, неслось вскачь с немыслимой скоростью. Аватар не сразу понял, что это – страх. Он не боялся смерти, но не хотел, до сорванного горла не хотел умирать в растреклятом змеином гнездилище сейчас, когда самое страшное осталось позади!
…3…2…1…
Ди-на-мит…
– П-пол…торы… ми…нуты… – задыхаясь, выпалил Лис.
Осталось, с облегчением понял Вилль. Свобода рядом. И жизнь.
Он пропустил алхимика вперед и замедлил бег, оборачиваясь на ходу. За последнее время аватар успел во многом натренироваться. Были слышны крики и шум, но он понимал, что придется прорываться быстро, по возможности не ввязываясь в схватку. Лиса прикроет крыльями.
А аватары боли не боятся.
– Дверь закрыта наверняка, – предупредил Вилль, когда алхимик сел верхом.
– Не проблема, – с какой-то злоехидной интонацией ответил Лис.
Не трупы стали причиной тревоги, а взбешенные узники лаборатории. Уже на пороге свободы они решили отомстить мучителям. Нечисть, чисть, звери, люди – все смешалось в каком-то немыслимом кипящем супе, до отказа забившем коридор с порталами. И все двигалось, вертелось, грызло, кусало, стреляло, било…
Вилль растерялся. Казалось, в этом месиве даже мышь не протиснется…
– Банза-ай! – вдруг заорал Бешеный Лис и… пришпорил волка.
Занервничали все, включая Вилля. Пятки у худощавого метаморфа оказались твердыми и острыми, а силушкой природа-мать не обделила. Волк, инстинктивно прижав уши, раскинув крылья, встал на «свечку» и рванул, как заправский скакун, будто стремясь выпрыгнуть из-под бешеного наездника.
Появление скакового волка поддало жару. Смертельные враги оставили недодушенные шеи и недогрызенные конечности и дружно, как паратая стая гончих, варом поварили к выходу. В ушах бедного аватара гудело, звенело и визжало.
Скрежеща когтями по металлу, волк юзом завернул в вестибюль.
А там толпа тщетно напирала на прочную сеть, отгородившую ночь и свободу.
– Впере-од! – И снова пятки негодяя алхимика вонзились в многострадальные волчьи ребра.
Вилль истошно взревел орочьим матом. И понесся не думая ни о чем. Кто-то, казалось, перемешал буквы всех существующих алфавитов, засыпал в его голову и основательно встряхнул.
Все, кто был на этаже, шарахнулись в стороны, прижимаясь к стенам и образуя живой коридор. Люди в халатах. Волк. Мартышка. Краем глаза Вилль зацепил изумленное лицо ламии, которая едва успела подобрать гремучий хвост. Об пол, рассыпавшись искрами, грохнул светляк, следом – второй: баги тоже принимали посильное участие в этом восхитительном мракобесии.
Что-то просвистело мимо морды аватара. В голове мелькнуло: светляк. Но «светляк» врезался в сеть… и ее просто вынесло вон с грохотом, лязгом и клубами ядовито-желтой мути.
Вилль прыгнул в едкий дым, расправляя крылья.
Ледяные вихри поднебесья мгновенно остудили кипящую и гудящую голову. Восхитительно черный Небесный полог лоснился и мерцал, как атласная шерсть пантеры. Стальной серп месяца, что горская ринг-ари – безжалостный острый клинок. И бесконечная вьюга звезд над Бескрайним океаном…
…Грохота Вилль не услышал, лишь какое-то бурчание из-под земли, словно в пустом желудке. Внизу тут и там вспыхивали жгуче-зеленые прямоугольники, выплевывая наземь маленькие, жалкие фигурки. Большинству Одаренных удалось спастись. Те, кто выбрался вслед за Виллем через выбитую дверь, успели убежать на добрые полсотни саженей. Им повезло.
– Первая связка пошла! – хехекнул Лис.
Вторая связка «динамита» шла громче, и Горькая Пустошь раззявила черную пасть, из которой, точно обломанные зубы, торчали куски бетона, штыри арматуры. Края котлована оседали и осыпались, медленно, но верно. Не факт, что скоро весь Плит осядет в море, и картоведам придется менять береговой рельеф.
Когда третья связка взорвалась, ощеренная пасть земли изрыгнула облачко огненного дыма, словно благодаря хозяев за красный перчик к борщу.
Да, Одаренные не забудут их имена! Правда, жаловаться… поостерегутся, ибо не на кого. Посольство изволит на охоте гулять – факт! вся Катарина подтвердит! Дело просто замнут, а затопление полуострова спишут на какие-нибудь подземные движения. Маги сумеют объяснить даже чудо.
Ведь сразу же сообразили, как быть с перебитыми неверрийцами! Если бы план Геллеры удался, посольство вернулось бы чуть позже срока в составе демона-аватара, Шумора-ренегата и десятерых вполне сносных, приспособленных к жизни доппелей. «Легкую рассеянность» последних могли списать, например, на результат стычки с террористами. А обернись эксперимент неудачей, домой плыли бы тела погибших в результате опять же теракта. И – соболезнования, искренняя скорбь по утрате, причитания Геллеры: «Ах, будь у нас Колодец, мы успели бы пересадить души…»
И действительно могли, да не стали. Ибо души помнят все земное.
Пролитую кровь возместили бы заморскими дарами, диковинками, чудесами механики. Льготы купеческие посулили бы. Володя рассказывал, как в его мире за гибель полусотни человек расплатились камушками да посудой[15].
Но Одаренные просчитались благодаря маленькой храброй пантере. Пробирки с образцами крови неверрийцев сгинули вместе с лабораторией. А на свободе остался живой свидетель. От которого нужно избавиться.
Вилль понимал, что умнее всего сейчас было бы сделать крылья, но не мог бросить Тай-Кхаэ’лисс, свои верные Лед и Пламя. Хранились они в Геллериной спальне, а еще одну ценность атэ’сури Таннаис прятала в сейфе.
Наверняка маги телепортируются за ней с минуты на минуту, чтобы зоомаг сама оценила масштаб катастрофы. Она предположит, что Вилль попробует выкрасть свое имущество, и оставит на доме защиту. Поэтому аватар дождется ее здесь. И схватит. И послушает, как она запоет в волчьих клыках. Главное, занять удачную позицию и выбрать момент. И Лиса припугнуть, чтобы самодеятельностью не занялся.
