Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
Хочешь чайком угощу, потом сходим отоваримся. Работяги схлынут, нам ещё что-нибудь подбросят: сырку голландского, колбаски хорошей, сладенького. Если денег нет, я одолжу, завтра вернешь, всё равно тебе сюда переться. О, лёгок на помине, наш главный приехал, спрячься, он не любит, когда мы по территории шастаем.
– Так обеденный же перерыв сейчас. Ну и жизнь, правильно говорят на Хуторской, что на Кагаты ехать только по приговору суда. Сплошные страшилки.
Только поставили вскипятить чайник, как меня позвал главный бухгалтер и опять двадцать пять: обработка по всем правилам. Так и чаю попить и прикупить что-то вкусненькое в буфете мне не удалось. Главбух не унимался, потащил меня наверх к начальнику отдела кадров. Этот товарищ, судя по всему, уже хорошо принял на грудь, и разобрать было невозможно, что он вообще говорит Потом я минут двадцать ждала в коридоре, измеряла его шагами, от волнения, что ли. И вдруг по лестнице поднимаются тётки с полными сумками, явно из буфета, и среди них та самая грудастая фурия из планового отдела.
– А тебя сюда каким ветром занесло?
Я на ходу объяснила, что привезла на списание акты по малоценке и прочим, давно подлежащим списанию материалам.
– Идём к нам!
Так я попала первый раз в плановый отдел. А эта Лилия Иосифовна, оказывается, совершенно нормальная тётка и совсем ещё не старая, такая, как моя старшая сестра. О том, что мой склад закрыли, они знали. И посоветовали не проявлять бурную деятельность. Хвосты чьи, материальщиков? Пусть у них голова болит. Слово в слово, как наставляла эта бухгалтерша. И вдруг Лилия Иосифовна меня спрашивает:
– А не хочешь к нам в отдел, у нас вакансия есть, экономист в декретный отпуск ушла. Решайся, а то свято место пусто не бывает. На кой черт тебе эта бухгалтерия? Видела, что там делается? У тебя в дипломе что написано?
– Экономист.
– То, что надо. Пойдём к нашему начальнику планового отдела, – даже не дав мне пикнуть, потянула в соседний кабинет.
За столом сидел мужчина лет так слегка за сорок, невысокого роста, явно привычной одесской национальности, рыжеватый, начинающий седеть и лысеть. Довольно игриво осмотрел меня со всех сторон и, смеясь, то ли спросил, то ли съязвил: кто к нам пожаловал? Сама Венера Милосская удостоила такой высокой чести.
Внешне это был Лейбзон номер два, все те же манеры, шуточки-прибауточки, но добродушные, и сам он не вызывал того животного страха, который люди испытывали перед Лейбзоном. И ещё он удивительно был чистоплотен. Всё на нём сверкало чистотой, начиная от ногтей на руках, заканчивая надраенными туфлями. И оба эти кабинета были просторными, светлыми, окна заставлены цветами, воздух свежий, дыши, наслаждайся.
Лилия Иосифовна тоже заулыбалась до ушей, словно приняв эстафету от своего начальника:
– Как вы считаете, нам такой кадр не помешает?
– Так зъив бы вин зъив, так хто ж ему дасть?
– Ну, вы и дайте, а так красотка вообще упорхнёт, жалеть будете. А вообще, серьёзно, конец года, столько работы, я за неё ручаюсь. Она молодец, такой объём на транзите делала. Вы же сами её хвалили.
– Не отказываюсь, особенно раки мне понравились, потом лягушки и томатная продукция.
– Но вы же сами все время повторяете: не ошибается тот, кто ничего не делает. Её сейчас сосватают в бухгалтерию, и останемся мы с носом. Главбух кадровика за горло взял, сидит, не выползает из его кабинета. Так что, если надумали, поторапливайтесь.
Я стояла как дурочка, без меня меня женили, нет, замуж поспешили выдать. Все решили распоряжаться моей судьбой по собственномужеланию. Никто даже не подумал спросить: а хочу ли я вообще здесь работать? Чтобы я тащилась каждый день за город и сидела здесь безвылазно целый день? Кому это надо? Принимают не принимают, по большому счёту, мне до сраки эти акты, так покручусь еще немного – и поминайте как звали. Поскорее бы эту проклятую трудовую книжку получить, а там – чао! гуд бай! до свидания!
Глазки начальника планового отдела блеснули кокетливой улыбочкой бывалого ловеласа. Он привстал, подтянул животик и пожал мне руку. Меня смех раздирал – и этот тоже росточком явно не вышел, да и вообще ещё тот красавчик. Что за день такой невезучий?
Как невезучий? За мою личность, оказалось, боролись сразу три претендента. Лейбзон был в этом списке первым. По каким-то сообряжениям я нужна была ему на Xуторской, решил пристроить меня на какой-то склад. Но для себя я сразу решила – больше никаких складов, хватит. Вторым был главный бухгалтер, не оставляющий надежду найти и воспитать себе замену, а замыкали тройку плановики. Особенно старалась Лилия Иосифовна.
На домашнем совете решили, что, пока суть да дело, нужно соглашаться на плановый, чтобы не загреметь в какую-нибудь ещё историю. И со следующего понедельника я была зачислена в отдел экономистом. Мне достался такой участок, что день пролетал как одно мгновение. Сначала я только замечала, как пролетала рабочая неделя, от одного выходного до следующего. Потом жизнь укладывалась в месяц: от сдачи одной отчетности до другой. Окончательный отсчёт времени в моей жизни определяться стал квартальными отчётами. В конце концов, к двадцати пяти годам выпускница института народного хозяйства, получившая на работе первое шутливое прозвище Венера Милосская-безрукая за то, что не умела считать на счётах, превратилась в начальника планового отдела, за глаза именуемой Мегерой Иосифовной.
Такая база была одна на всю Одессу. Махина, а не предприятие, в этой отрасли самое мощное хозяйство в городе, почти три тысячи работников. Из Кишинева известили, что ко мне нет претензий, подъемные и проездные еще за долго до этого я все вернула, а в столь долгожданную трудовую книжку последовательно были внесены четыре записи: учетчица, фактуровщица, экономист, старший экономист и самая свежая – начальник планового отдела. И бежать уже никуда не хотелось.
Если много знал – под расстрел
Я стояла на трамвайной остановке Первой станции большого Фонтана, ждала трамвай, чтобы поехать домой после института. Трамваев не было видно ни со стороны Куликова поля, ни со стороны Фонтана. Старая история: как только в Одессе начинается зима, видно, эти трамваи сильно мёрзнут и не выходят на линию. Напоминают некоторых хитреньких одесситов, которые, чуть похолодает, берут больничный и дома чаи гоняют – лечатся.
Ветер хорошо продувал улицы, благо ему в городе есть где разгуляться. Забирался даже под мою новую шубку которую мне справили по случаю поступления в институт. Алка купила синтетический мех цвета вылупившегося из яйца цыплёнка, и мне сшили не то паль то, не то шубу. И ещё хватило на пришибленную шапочку из оставшихся обрезков. Шапку я, конечно, снимала с головы ещё до выхода из дома, в парадной. Там же, в парадной, она водружалась на мою голову по возвращении домой. Бабка её называла «свидетелем». Но сегодня так завывало, что пришлось с этой ненавистной, раздражавшей своим желтым цветом шапкой примириться.
Может, с автобусом на дачу Ковалевского повезет, это по пути, но он пролетел битком набитый, даже не остановился. Как быстро темнеет, уже и фонари зажглись. С переулка Александра Матросова какие-то парни, полураздетые, толкаясь, перебежали улицу по направлению к Технологическому институту. На студентов из моего сельхоза они не были похожи. Про себя решила, что это ребята из политеха. Наши общаги рядом находились в одном квартале, а сам политех в начале бульвара Тараса Шевченко. Приглядевшись, заметила, что и другие прохожие, минуя остановку, потянулись к технологическому. Я знала, там часто крутили фильмы, которые нигде больше не посмотришь. И проводили разные вечера, но посторонних не пускали, только своих. Неужели и сегодня какое-то интересное мероприятие?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
