– Конечно! Эта женщина… Эта Тьма права.
– Но боги? Разве не вам мы молились? Не вам воздвигали церкви и приносили жертвы? И после всего, ты смеешь утверждать, что существует правда?
– Да отстань ты от него, любезный, – Зинаида, облокотившись на ручки кресла приподнялась и подошла вплотную к нам, – Его боги спят. Они бессильны. Разве вы не поняли еще этого?
Странно. Странно и удивительно все происходящее. Я боролся, я искал, я убивал. И это все только привиделось.
– Мустафа? А ты реален?
Ангел еще раз глубоко вздохнул:
– Нет никакого ангела. Прости, Васильич. Все неправда.
– Врал? И ты…
– Я не ангел.
– Не везет тебе, Василий, на друзей, – встряла Зинаида, – Все тебя предают и обманывают. Не ищи помощи. И даже не надейся. Все прах. И везде смерть. Ничто и никто не поможет вам.
– Ну почему же?
Зинаида удивленно посмотрела на Мустафу. Признаться, я тоже впервые видел хранителя в таком состоянии. На лице ни капли волнения, ни тени страха. Одна сплошная уверенность и сила. Что-то неведомое и величественное струилось по его челу. Словно золотистый круг, ореол освещал его.
– Что ты хочешь сказать, никчемный дух, превращенный мной в человека? – я почувствовал, что голос у Зинки еле заметно подрагивает. Волнение? Может быть, может быть.
– Я не согласен с твоими последними словами, – ангел сцепил перед собой кисти рук и сладко потянулся, – Здесь имеется один человек, способный достойно разрешить создавшуюся ситуацию.
– И кто же он? – не вопрос, а удивление.
Зинаида неторопливо переводила тяжелый взгляд с одного на другого.
Любава? Испуганная девчонка, прижимающаяся к своему воздыхателю? Или Клавка? Бледная и вздрагивающая. Бывший Странник, а ныне лишенный всех регалий мужик с далекой планеты?
– Я.
Зинка замерла, пальцы ее сжались в кулаки, руки чуть опустились. Она медленно повернула голову и посмотрела на говорившего.
Мустафа сидел в той же позе, в какой я его увидел в первый раз в пустыне. И, естественно, занимался тем же самым делом. То есть ковырялся в носу.
– Ты? – даже более удивленно, чем следовало спросила Зинка, – Кто – ты?
Ангел вздохнул, вытащил палец, встал, подошел ко мне.
– Я должен извиниться не только перед тобой, но и перед остальными. За что? Это довольно грустная история, если ее рассматривать с точки зрения человека. Вы все оказались втянутыми в грязную игру. Не ваша эта вина. Просто вы стали избранниками. В большом круговороте событий. Еще раз приношу свои извинения перед тобой и перед твоими соплеменниками.
– Что происходит?– завизжала Зинка, но Мустафа обратил на нее внимание, только после того, как крепко пожал мою руку.
Вообще-то я ничегошеньки не понимал, но что-то подсказывало мне, что самое интересное развитие событий еще впереди.
– Ты спросила, кто может помешать тебе, о коварное исчадие ада? – ангел неторопливо, явно сознавая свою силу, приблизился к замороженной Зинаиде, – Я. Помешаю тебе – я. А если точнее, те самые боги, о которых ты недавно пренебрежительно отзывалась.
– Ты…
– Да, да. Я именно тот, о ком ты сейчас подумала. Не надо меняться в лице. Если ты хвалишься своим могуществом, то несомненно должна была предположить, что я не смогу спокойно оставаться в стороне от разворачивающихся событий. Представь себе, но мне тоже стало скучно. Все время общаться с нематериальными предметами утомительное занятие. К тому же мне так давно хотелось почувствовать себя в физическом теле. И ты даже помогла мне. За что огромное спасибо.
Тот, которого я все время называл ангелом, обратился ко мне с такой лучезарной улыбкой, что не осталось даже тени сомнения, что за человек находился передо мной.
– Мы славно сражались. И не верь этой дряни, что все иллюзия. Запомни, все что вызывает чувства, любовь ли, страх ли, уже не иллюзия, а самая настоящая жизнь. Я благодарен тебе, что ты помог развеять мою скуку. И помог спасти мир. Да, да. Без тебя бы мне не справиться. Хотя бы потому, что ты показал мне, что значит быть настоящим человеком. А теперь нам пора.
Когда-нибудь меня спросят, какое самое знаменательное событие в вашей жизни? И я отвечу. Я разговаривал с богом. А про остальное даже и не вспомню. Но…
– Что значит – нам пора? Что станет с нами. Да и с ней, – я указал на разом поникшую Зинаиду.
– Здесь не место выяснять отношения с врагом. Для этого существуют более пустынные миры. Именно там, согласно нашим древним законам, происходят разборки. Есть где развернуться, пошвыряться друг в друга звездами. Все по честному. И скорее всего наша Зинаида снова будет заключена в Колыбель. Без Зла тоже нельзя. Равновесие, понимаешь ли. Когда-нибудь мне станет скучно и все повториться. Почему ты стал так угрюм.
– Ты бог?
– Да, у меня есть и такое имя. Но для вас я только Мустафа. Ангел.
– Это не важно, какое имя. Я хотел сказать другое. Мы всего лишь игрушки для тебя. Вы повертели нами, насладились эмоциями, и все.
– О, мой друг, смотри на подобные вещи проще. Все мы чем-то пользуемся. Ты же не можешь утверждать, что все те предметы, которые окружают тебя в повседневной жизни не являются чьими-то вселенными, твоей волей ввязанные в тобой же созданный мир.
– А мы? Что делать нам?
Мустафа, собравшийся было заняться своими делами, на секунду задержался:
– Вы? Свое дело вы сделали и теперь вправе распоряжаться временем и действиями по своему усмотрению.
– Но… нам хотелось бы вернуться обратно. На землю. В наш мир.
– Извините ребята. Я сделал для вас все, что мог.
– Но ты же бог!
– Вот именно, – усмехнулся Мустафа, – всего лишь бог, а не агент по продаже авиабилетов. Единственное, что я могу посоветовать слишком банально, чтобы произносить это вслух. Но если хочешь, то попробуй прислушаться к своему сердцу. Ну вот видишь, ты уже улыбнулся.
Хороший совет хорошего бога. Слушай свое сердце! Да пошел он! Наигрались, на издевались, а как дело к возвращению, сразу все в кусты. Ладно Зинка. Если ты злодей, то все понятно. Злодеем и останешься. А Мустафа? Ведь я его… Мы с ним… Плохо. Все плохо. И как вернуться?
Между тем, бросивший нас на произвол судьбы Мустафа взял, разом осунувшуюся и ставшую какой то беззащитной Зинаиду под руку.
– И без глупостей. Решим наш спор, как подобает.
Серебристое облако, закружившись вокруг двух тел, бешенным водоворотом скрыло от нас Зинаиду и Мустафу. Еще немного, и все пропало. Только я, Любава и плачущая Клавдия. И еще этот мир, который создали ради нас и который изменился, благодаря нам.
Минуты две стояла мертвая тишина. Затем Клавдия подскочила с места и запрыгала, кидая в небо сжатые кулаки:
