– Горжусь тем, что довел бравого спецназовца от капитана внутренних войск до министра обороны, – последовал ответ.
– Костя!..
С трудом высвободившись из крепких дружеских объятий, Константин вновь поторопил обоих:
– Время не ждет, – и напомнил: – Не знаю, как вы, а я со своими двойниками в палате номер шесть встречаться не хочу. Кстати, могли бы и сами догадаться, куда девочка отлучилась, когда соврала вам про схожесть. Вы же себя прежних ни-чуточки не напоминаете. Что, в зеркало поглядеть времени не было?
– Да и ты, величество, тоже не больно-то на императора смахиваешь, – огрызнулся Минька и весело улыбнулся. – Зато мы молодые и веселые, а это поважнее. Знаешь, сколько у меня болячек к семидесяти годам набралось? О-го-го! А морда лица – так к ней и привыкнуть можно, авось не впервой.
– Погоди, Эдисон, – остановил друга Славка. – Ты лучше скажи, Костя, куда бежать-то? – деловито уточнил он. – Она же к выходу пошла. Не успеем мы мимо проскочить.
– Есть подземный ход, о котором даже ты не знаешь, – усмехнулся Константин. – Он в дворцовой церкви.
– Точно, – хлопнул себя по лбу Минька. – Как это я про него забыл! Если только его за семьсот лет не нашли – действовать должен.
– И если механизм не поломался, – скептически проворчал Вячеслав, следующий за друзьями.
– Обижаешь, воевода. Я на века лепил. Да и не знал о нем никто, кроме меня и Кости, – самодовольно ухмыльнулся Минька.
– И даже мне слова не сказали, – попрекнул Славка.
– А чего говорить, когда я его, по сути, не для себя, а для потомков делал, – откликнулся Константин. – Знаешь, на всякий случай. Вдруг понадобится.
– И куда он идет?
– За город. Прямо к Хупте. Кстати, ребята, надо бы как-то и нашего патриарха отыскать. Без нас ему несладко придется, – озаботился Константин.
– Спокуха, княже. Патриарх нас прямо возле твоего подземного хода ждет.
– То есть как? – даже остановился Константин, опешивший от такого неожиданного сообщения.
– Да очень просто. Ты же сам сказал, что ход в церкви.
– Ну?
– А владыка Мефодий как раз там и ждет меня и Миньку. Молится, – пояснил Славка.
– И ругается, – добавил Минька.
– Ругается? – удивился Константин.
– На чем свет стоит, – подтвердил слова друга Славка. – Очень уж ему не по душе, что его этим, как его, равноапостольным обозвали.
– Круто, – восхитился Константин.
– Еще бы. Мы с тобой и то лишь до святых доросли.
– Чего?!
– До святых, – безмятежно повторил Славка, забавляясь несказанным удивлением Кости. – Тебя в них записали чуть ли не сразу, лет через двадцать после того как ты, гм, помер, а меня намного позже – века через три. Вот так вот, Миня, – хлопнул он по плечу друга. – Гордись. Сразу с двумя святыми рядом идешь. Хоть бы поклонился разок.
– А ты мне, – не остался тот в долгу. – Вместе же в энциклопедию смотрели. Основоположник русской науки, глава первого университета, гениальный изобретатель. Между прочим, святых на Руси завались, а я один такой. И в любом вузе на самом видном месте не ваши портреты, а мой. Ну, еще Костин иногда, – тут же отдал он должное. – А вот твоего, воевода, ни одного.
– А вот тебе фигушки, – развеселился Славка. – Меня во всех военных академиях повесили. Да и в любое военное училище загляни. На самом видном месте кто – я, а не ты.
– А чьим именем артиллерийская академия названа?! Твоим, что ли?! – возмутился Минька, не желая уступать другу.
– А вы откуда все это успели выкопать? – удивился Константин.
– Да мы третий день уже здесь и все тебя дожидаемся, – простодушно пояснил Минька. – Думали, что ты уже сбежал куда-нибудь, нас не дождавшись.
– То есть как сбежал? – снова не понял Константин. – А почему вы вообще решили, что я тоже ожить должен?
– Простая логика, – пожал плечами изобретатель. – Мы-то ожили. Значит, и ты тоже должен.
Ты умер самым первым, значит, и воскреснуть должен был самым первым из нас.
– Первым был не я, – поправил Константин.
– Правильно, – поддержал друга Славка. – Владыка Мефодий. Вот его-то мы и встретили первым же вечером. Кстати, возле музея. Он туда собирался зайти. Короче, после того как встретились, нам не до экспонатов стало, сам понимаешь. На второй день мы кое-как оклемались и все дружно в библиотеку подались. Хотели в музей, но потом решили международную обстановку разведать, да и вообще, – Славка неопределенно помахал в воздухе рукой. – Но, ты знаешь, было чему порадоваться. Одно то, что Россию владычицей четырех океанов называют, – уже круто. Читал и прямо гордость за державу разбирала.
– Как четырех? – удивился Константин. – Что, Атлантический тоже наш?
– Ну, раз Исландия с Гренландией наши, то получается, что и океан не чужой. Опять же Америка.
– Ты США имеешь в виду?
– Да нет теперь никаких США, – улыбнулся Минька. – Россия сплошная.
– Правда, выходцев из Европы твои потомки, вспомнив опыт пращура, изрядно набрали, – добавил Славка. – Даже с перебором. И восстание свое они подняли. Тоже независимости захотелось.
– И что? – насторожился Константин.
– Да ничего, – пожал плечами Славка. – Когда это торгашам русичей удавалось одолеть? Рылом не вышли. Морду им начистили, и всего делов.
– А…. Индийский океан?
– Ну, со стороны Азии мы туда лишь самым краешком вышли – через Индию, – притворно сокрушаясь, вздохнул Славка и сделал многозначительную паузу, но эффект сообщения испортил неугомонный Минька.
– Зато Австралия – русское генерал-губернаторство, – выпалил он. – Да ладно вам о политике. Ты, Костя, про нас обязательно почитай. Хотя наврали, они, конечно, с три короба – обхохочешься, но все равно интересно. Меня почему-то смердом какого-то боярина назвали, а Славку вообще… – он весело хихикнул.
– Ну вот и пришли, – Константин остановился перед тяжелыми дверями, окованными серебром, и медленно потянул деревянную ручку, отполированную за многие века.
Створка двери медленно подалась, открывая главное помещение церкви. Было оно практически пустым. Только в левом углу, стоя на коленях, молился человек в строгом сероватом костюме, отливающем синевой.
– Если мне память не изменяет, то наш владыка Мефодий молится как раз на твой подземный ход, Костя, – не удержался от ироничного замечания Минька.
– Наверное, чтобы открылся, – без тени улыбки прокомментировал Славка.
– Вот мы и опять вместе, – задумчиво глядя на молившегося, произнес Константин.
Человек в костюме услышал его, оглянулся, несколько секунд недоверчиво вглядывался в троицу, застывшую в дверях, и лицо его осветила улыбка, поначалу робкая, но с каждым мгновением безудержно расползающаяся вширь.
