— Я не знала, что сэр Роджер в отъезде, — сказала Лили, чтобы как-то поддержать разговор.
— Да, он ездил в Лондон, чтобы найти врача. Ближайший доктор живет в Труро, и я не в восторге от его мастерства. Роджер хочет, чтобы с его первенцем все было как надо, а лондонские доктора, естественно, лучше здешних. Мы не хотим, чтобы с наследником были неприятности.
— Да, — откликнулась Квинта, — надо, чтобы и у младенца, и у матери все прошло гладко. Не хотите перекусить, Гонория? У нас тут есть немного красного вина, а на десерт — печеные яблоки и пирожки.
— Спасибо, с удовольствием выпью чего-нибудь, чтобы согреться. Но, пожалуйста, не утруждайте себя из-за меня одной.
— Не беспокойтесь, Гонория. Лили, будешь?
— Спасибо, нет.
— Выпей немного горячего вина с пряностями. Это полезно и вкусно. Впрочем, у тебя и так на щеках играет румянец. Думаешь о чем-то приятном, моя голубушка?
Лили покраснела еще сильнее.
— Словно дикая розочка. — Квинта улыбнулась.
От тетки не укрылось, как недовольно поджала губы Гонория, оскорбленная тем, что в ее присутствии комплимент сделан другой женщине.
— Пожалуй, соглашусь. — Лили решила подыграть Квинте в ее странной игре.
— Ах да, как я забыла! Мы получили письмо от Мэри Лестер. Она пишет, что теперь может уехать от своей сестры. Та вернулась с дочерью, зятем и многочисленным потомством. Как я понимаю, ее попросили покинуть дом. Мэри пишет, что, если у нас есть желание, она могла бы приехать и служить у вас нянькой, а если няню уже нашли, то готова на любую другую работу. По-моему, неплохое предложение. Из того, что мне рассказывали о ней Тристрам и Дульси, она женщина весьма интересная. Я, правда, мало ее знаю. В Хайкрос мы почти не общались.
— Ведь дети не останутся здесь навсегда? — вдруг спросила Гонория.
Квинта недоуменно подняла брови.
— Не знаю. Это решать Валентину. А сейчас позвольте мне удалиться и приготовить для вас посеет. Новенькая кухарка Милли всегда жалеет яиц, и он выходит у нее жидкий, не такой, как надо.
Гонория повернулась лицом к огню, предоставив Лили возможность созерцать ее классический профиль. Свет падал на лицо так, что несколько резкие черты смягчались, окутанные золотистой дымкой.
— Прошлым вечером мы с Артемис говорили о том, какой должна быть хорошая жена и хозяйка дома. О том, что женщина должна быть опорой своему мужу, а не… помехой. Разумеется, женой такого влиятельного и обеспеченного человека, как Валентин Уайтлоу, должна стать женщина исключительных достоинств, поскольку, я не сомневаюсь, Валентин однажды получит рыцарство. И еще: его жена должна быть образцом добродетели, а репутация ее — безукоризненной. Я уже не говорю о том, что она должна уметь шить, плести кружева и прекрасно вышивать. Она должна уметь преподнести себя в свете, а для этого — уметь петь и музицировать. И самое главное, она должна уметь вести дом. Это качество особенно важно для той, чей муж постоянно бывает в отъездах. Да, супружество для женщины — вещь весьма серьезная. Прежде чем принимать предложение, надо хорошенько все взвесить. Неравные браки обычно плохо кончаются. — Леди Лучшая жена вздохнула. — Вы со мной согласны? Ведь вы не та девушка, которую надлежащим образом готовили к роли жены, хозяйки и матери. Более того, хочу напомнить, дорогая, что теперь, когда всем очевидно, что Хайкрос наследуете не вы, а мальчик, вам надлежит посмотреть правде в глаза и искать себе подходящую партию. Трагической ошибкой с вашей стороны было бы воспринимать чувства Валентина Уайтлоу к вам как нечто большее, чем чувство ответственности. Уверяю, вам не удастся сыграть на его доброте. Впрочем, довольно об этом. Мне бы хотелось услышать о ваших последних похождениях. Какую жизнь вы вели? Как она далека от того, что мы называем добродетелью? — Леди Гордость смерила Лили презрительным взглядом.
— Вот и я, — раздался голос Квинты. За теткой шла служанка с подносом в руках. — Надеюсь, вы тут не скучали?
Квинта с любопытством взглянула сначала на одну гостью, потом на другую. Гонория держалась прямо, гордо вскинув голову, а Лили, отвернувшись к окну, смотрела вдаль.
— Вовсе нет, — откликнулась леди Пенморли. — Вы дали нам с госпожой Лили возможность получше познакомиться. Мы поняли, что одинаково смотрим на многие вещи.
Гостья с улыбкой приняла дымящийся напиток.
— В самом деле, госпожа Пенморли очень любезно помогла мне разрешить не которые сомнения. Теперь я точно знаю, как поступать. Совесть моя будет чиста, — сказала Лили, и ее зеленые глаза таинственно блеснули, а рука потянулась к сережке из испанского золотого дублона.
Сэр Раймонд Уолчемпс смотрелся в зеркало. Как он себе правился! Черный бархатный камзол е золотым шитьем, шелковые панталоны лучшего качества, туфли с обитыми золотом носками делали его похожим на принца из сказки. Наряд довершал накрахмаленный кружевной воротник.
— Дурак! — Раймонд хлестнул по щеке нерадивого слугу, подававшего ему плащ. — Я велел принести тебе подбитый соболем, а ты притащил с шелковой подкладкой. Ты что, хочешь, чтобы я замерз?
— Нет, сэр, — промямлил слуга, мысленно пожелав хозяину околеть побыстрее. — На том плаще была маленькая дырочка. Его сейчас штопают, сэр.
— А почему там оказалась дырка? Из-за твоего недосмотра, поди.
— Сейчас принесу, сэр. — Слуга вытер кровь с разбитой губы и вышел из комнаты.
Сэр Раймонд между тем стал примерять шелковый черный берет. Черный шелк как нельзя лучше подходил к его светлым волосам. Повертев его то так, То эдак, Уолчемпс выбрал наконец удачное положение. Он даже присвистнул, до чего хорошо смотрелась приколотая к берету брошь.
Раймонд нетерпеливо завертел в руках золотой футляр ароматического шарика, висевшего на золотой цепочке у него на шее. Куда запропастилась эта Корделия? Уж очень хотелось увидеть ее восхищение.
Уолчемпс хозяйским взглядом обвел спальню с огромной кроватью, украшенной миниатюрными амурами. Багряно-красное покрывало, расшитое шелком, с золотыми кистями по краям было наброшено на перину.
С потолка на царственное ложе глядели сцепившиеся в смертельной схватке святые и демоны. Перед камином стояли стулья, обтянутые красным бархатом. Но самым главным украшением спальни, предметом тайной гордости Раймонда был витраж с изображением сцены Страшного суда, выдержанный в красно-голубой гамме.
В стене за деревянной панелью была потайная дверь. К ней и подошел сейчас сэр Раймонд, открыл и заглянул в глубь темного помещения, когда-то служившего комнатой для прислуги. С хитрой улыбкой он ощупал руками стену, отыскал задвижку и отпустил пружину, держащую дверь.
Едва ли кто-нибудь догадался, что дверь эта вела к тайному ходу в соседний дом. Услышав шаги за дверью, Раймонд торопливо прикрыл потайную дверь и стал ждать.
Впрочем, о бегстве он и не думал. Он не сомневался, что дон Педро де Вилласандро справился со своей задачей. Но даже если испанцу ничего сделать не удалось — Раймонд не волновался. Разноглазый знал: за его домом следят, но обмануть ищеек лорда Берли не составит труда. Бежать из страны он всегда успеет. Дворецкий получил приказ не открывать никому, не доложив хозяину. Подозрительных личностей тот ни за что не впустит. Настораживало одно: до сих пор он не получил известия от испанского посла. Как дела у дона Педро? Ничего не было известно и том, вернулся ли «Мадригал» в Лондон. Скорее всего это путешествие будет для ненавистного англичанина последним.
