— Привет! — поздоровался он с любимой.
— Привет, дорогая пропажа! Как прошло совещание? Тебя отпускают?!
— Еще нет, но все идет к тому, чтобы отпустили…
«Навсегда», — подумалось ему.
— А чем сейчас занимаешься? — слегка разочарованно спросила Полина. Она заканчивала красить ногти, когда Толик позвонил, поэтому в комнате стоял резкий запах лака и ацетона.
— Прогуливаюсь по магазинам, размышляя о тебе, вместо того чтобы думать о работе, — соврал он, миновав высокое здание, за которым скрывалось солнце. Шквал горячих лучей обрушился на него сбоку.
— А я в театр собираюсь, ногти накрасила почти, — ответила она, посмотрев в окно, напротив которого сидела.
— Где мама?
— Курит на улице. Она выглядит смирившейся.
— Я был бы рад, если бы она выглядела счастливо, — хмыкнул Толик.
— Время должно пройти, — ответила женщина. — Ты перезвони ей на номер, она обрадуется.
— Прямо сейчас! Она зайдет в квартиру и скажет, что я ей звонил, вот увидишь. Созвонимся вечером.
Он отключился, позвонил матери. Она действительно вернулась с улицы и с порога объявила: «А угадай, кто мне сейчас звонил?!» При этом остатки сигаретного дыма продолжали выходить из легких женщины, источая вокруг нее неприятный запах табака. Полина улыбнулась и угадала. Две женщины рассмеялись, потом стали болтать о прошлом: одна при этом красила ресницы, а вторая ждала момента, когда можно будет погрузиться в пучину одиночества и воспоминаний за пересмотром старых вещей покойного мужа.
Анатолий тем временем спустился в метро, где было прохладнее, чем на поверхности. Люди торопились по своим делам. Его пару раз пихнули, обгоняя. Толик шел, размышляя, может ли он без квитанции пойти в ювелирную мастерскую и забрать заказанные амулеты. Учитывая, что он внес лишь аванс и предстояло произвести окончательный расчет, он мысленно махнул на эту идею рукой. «Куплю обычный оберег, главное — вера», — решил он. На его шее висел православный крестик, но Толик почему-то даже не подумал о его защитной силе.
4
Он встал напротив лотка, под пластиком которого в ячейках лежали амулеты. Они были точно такими же, что он скупил в одном из магазинов Оренбурга, только стоили на двадцать рублей дешевле.
— Интересуетесь? — подошел к нему продавец с бородкой в виде косички, в свободных желто-белых штанах из шелка и такого же цвета майке, держащейся на паре ленточек, завязанных на плечах.
— Да, хотелось бы обеспечить себе защиту от черных сил, — ответил Толик, и ему даже не стало смешно.
Если бы он раньше хоть мысленно представил возможность такого, то не поверил бы, залившись смехом. Сейчас он верил во все, был готов ко всему, а потому ощущал странную расслабленность. Прежде ему казалось, что перед опасностью человек напряжен, мышцы его как сталь, нервы на пределе, но, оказывается, в момент настоящей угрозы он становится мягким как вода, и в податливости ее сила, а не слабость.
— Эээй! — позвал продавец, тихонечко дернув задумавшегося покупателя за рукав легкой рубашки, сквозь ткань которой просвечивали темные круги ореолов.
— Что? — посмотрел на него Толя, поднес руку ко лбу и зачесал отросшую челку вправо.
— Я говорил, что здесь очень много амулетов от враждебных проявлений адских сил и козней их приспешников, — повторил «козлобородый». — Вам для дома или с собой носить будете?
— С собой, — кивнул мужчина, вдыхая пропитанный ароматами ладана и сандала воздух помещения.
— Можете взять вот этот…
— Подождите! — остановил его Толик, задумавшись: «Если я принесу с собой оберег, то получится как в прошлый раз — Олег почувствует его и не скажет правды, если не хуже». Как подтверждение его слов с улицы донесся скрежет тормозов, а перед внутренним взором пронеслась картина попавшего под колеса коллеги, отобравшего у него амулет. «Хорошо бы было встретиться с Артемом-„Синей бородой“, но где он теперь?»
— Я передумал, — обратился Толик к терпеливо ждущему продавцу. — Мне нужна одновременно и защита и наоборот. Ну, как если бы я хотел пользоваться амулетом и в хороших и в плохих делах.
— Понятно, такой есть, — кивнул «козлобородый». — Вот!
— Этот?! — удивился Толик, вспомнив, что в оренбургском магазине такого элементарного средства защиты — палки о двух концов не было.
— Да, — подтвердил продавец, убирая с лотка пластик. Он взял в руки вещицу, по виду выполненную из легкого металла. Повертев ее, сказал: — Палка о двух концов, знак добра и света, известный каждому жителю России с молодых ногтей. В силу его значения многие люди подняли волну возражений против использования этого символа.
— Я помню, — кивнул Анатолий, раскрывая правую ладонь, поворачивая ее тыльной стороной вниз. — Сразу после свержения советского строя по телевизору выступал какой-то астролог…
— Да-да-да! — обрадовался «козлобородый». — Как приятно поговорить со знающим человеком.
С этими словами он положил амулет на линии судьбы, жизни, смерти и любви, избороздившие ладонь Толика.
— Вот в таком виде, когда один зубец смотрит вверх — это добро и свет, дающий защиту от дьявольских чар, — пояснил продавец. Затем он осторожно перевернул оберег, превратив его в непременный атрибут черной мессы. — А когда два зубца смотрят вверх, то он привлекает злые силы, — продолжил он.
— Я раньше видел это превращение, знал о смыслах и того и другого, но лишь сейчас понял, какова истинная суть вещей, — произнес Анатолий, по выражению лица которого «козлобородый» понял, как глубоко задеты чувства покупателя.
— Всему, что на поверхности, часто не придаешь значения, — философски сказал продавец.
— Так похоже на морду козла, вот и бородка, — хмыкнул Толя, не выходя из задумчивого состояния.
При упоминании бородки торговец смутился. Он замолчал, ожидая и слушая слова покупателя:
— Получается, что добро и зло — две грани одной монеты. Две стороны одного амулета, уравновешивающие друг друга. Одна не может без другой. За что же идет борьба?
Это уже походило на сумасшествие, поэтому продавец вставил свое:
— Вы будете покупать?
— Конечно-конечно, — встрепенулся мужчина, доставая кошелек.
— Вы сильно-то не заморачивайтесь на смысле жизни. Ни к чему хорошему такие рассуждения не приводят, одна головная боль да депрессия, — принимая деньги, посоветовал «козлобородый».
Затем он предложил шнурок к амулету. «Из кожи, из синтетики, из ткани», — перечислял он, пока не был остановлен жестом широкоплечего покупателя.
— Завернуть? — спросил он напоследок.
— Нет, и распечатки со значением не надо.
«А у нас таких и нет», — хотел ответить продавец, но Анатолий повернулся к нему спиной и пошел к выходу из магазина, уже не ощущая аромат благовоний. «Все, что на поверхности, не привлекает внимания», — подумал он, представив огромное офисное здание в сотню этажей, полностью отданное под рекламное агентство, в котором он трудился. За зеркальными стеклами кипела работа, кажущаяся такой простой, но несшая в себе больше смысла, чем видели власти, клиенты, потребители. От этого видения ему стало страшно, словно он вновь, как в детстве, задумался о бесконечности вселенной. Тогда он не мог понять, как может быть что то бесконечное, огромное и не имеющее конца. При размышлении о вселенной его охватывал жуткий страх. И сейчас при мысли о том, что многое вокруг несет совсем не тот смысл, который все вкладывают в него, он испугался. Даже амулет-звезда, зажатый в кулаке с такой силой, что в местах упора зубьев в кожу появились крошечные кровавые трещинки, не приносил покоя и чувства защищенности. Чтобы не впасть в панику, Толик применил средство, спасавшее его в детстве от бессонных ночей, пропитанных мыслями о бесконечности вселенной — он перестал размышлять над этим, словно и не знал об этом никогда. Сейчас его занимал один вопрос: «Как уберечь любимых женщин от опасности?»
