Но Инес Бьёрна не выдаст. Ни за что на свете. Она уже давно поняла, в какие игры играют у них тут в отделении. И иногда чуть улыбалась какому-нибудь из этих наймитов. Делала вид, что им удалось ее провести, что она не понимает, чем они занимаются. Теперь она больше никогда не позволит себе кричать и скандалить, как тогда, вначале. Например, в тот раз, когда она нашла зубную щетку Бьёрна в общей ванной. Щетка просто стояла там в своем стаканчике, рядом с другими. Синяя и прозрачная. Красивая. И напоминала Бьёрна настолько очевидным образом, что это было ясно даже для врагов, хоть они и не подавали вида. Совершенно явственное сообщение от Бьёрна, явный крик о помощи — но когда она рассказала об этом сестре Сив и остальным, объяснив, что к чему, ее не стали слушать. А вместо этого связали и держали привязанной много дней. А едва с нее сняли эти резиновые ремни, как она нашла его черный свитер из ламы, его любимый свитер, в котором он всегда ходил, на стуле в общей гостиной. Снова крик о помощи. И снова — несколько дней в резиновых ремнях.
С тех пор она стала осторожнее. И хитрее. Такой же хитрой, как ее враги. Она больше ничего не рассказывала, даже Биргеру, который приезжал каждую субботу и часами сидел с ней рядом, притворялся и ждал, пока она проговорится. Они его завербовали. Страшно, но это правда. Они завербовали даже приемного отца Бьёрна, чтобы получать от него информацию о мальчике.
— Ужасно, — произносит она вслух и качает головой.
Сестра Сив, разумеется, тут же реагирует. Выпрямляется, отпускает Карин Лундстрём и поворачивается к Инес. Улыбается своей насквозь фальшивой улыбкой:
— Что вы сказали, Инес?
Инес замерла, потом снова покачала головой:
— Ужасная погода.
Сестра Сив бросила взгляд в окно:
— Да уж прямо! Пасмурно немножко, только и всего.
Инес вяло улыбнулась.
— Мне плохо без солнца, — сказала она. Кто угодно догадался бы, что это значит. Что она сказала на самом деле. Но эта тупая сестра Сив только улыбнулась все той же насквозь фальшивой улыбкой:
— Понимаю. Так ведь декабрь! Какое уж тут солнце. Но скоро Рождество, а это же всегда радость.
Уж не хотят ли они что-то сделать с Бьёрном в Рождество?
Точно. Именно это и имелось в виду.
Вопрос только в том, что они собираются сделать. И как. И когда именно.
Инес должна принять меры. Подготовиться. Чтобы защитить Бьёрна. Кто-то ведь должен его защитить.
Больше часа она просидела в постели, не шевелясь и обдумывая ситуацию. Не двигалась. Ничего не говорила. Просто сидела молча и выпрямясь и пыталась вычислить планы врагов относительно Бьёрна, и даже не пошевельнулась, когда сестра Сив просунула голову в полуоткрытую дверь.
— А у меня для вас сюрприз, — сказала она и рассмеялась.
Инес задрожала. Не нравятся ей сюрпризы. Особенно сюрпризы от сестры Сив.
— Вы причешитесь, и пойдем, — сказала сестра Сив. — И узнаете тогда, кто пришел вас навестить.
Инес напряглась всем телом, готовая драться или бежать, но вида не подала. Просто шла чуть медленнее, чем обычно, и крепко держалась за перила у стены, моргая и пытаясь разглядеть сквозь стекло, кто это дожидается ее в комнате для посещений. Прошел целый миг, пока до тела дошло то, что увидели глаза. Она снова моргнула. Волосы песочного цвета. Как у нее самой. Золотая цепочка. Как у нее. Очень бледные щеки. Как у нее. Они что, сделали с нее копию? Резиновую куклу, которая может ходить, стоять и разговаривать? Собрались убить Инес и заменить ее куклой? Чтобы эта кукла предала Бьёрна, раз это отказывается сделать Инес?
Она встала на пороге, не решаясь перешагнуть его. Кто защитит Бьёрна, если ее не станет? Кто?
— Это же ваша сестра, — сказала сестра Сив и чуть подтолкнула ее в спину. — Ваша родная сестра.
Инес не выдержала. Вот она поставила ногу на линолеум комнаты для посещений. Вот увидела, как другой экземпляр ее самой, копия, фальшивка, предательница, встает и улыбается чуть дрожащей улыбкой и распахивает руки:
— Инес! Здравствуй! Инес, милая!
Кончено. Все было кончено. И мир побелел от крика.
~~~
Лидия, видимо, стояла и слушала за своей дверью, потому что открыла, едва Элси сунула ключ в свою.
— Элси, — окликнула она. — Это ты?
Элси была не в силах обернуться, только чуть повернула голову и кивнула.
— Да, — сказала она. — Это я.
Наступило молчание. Элси повернула ключ. Взялась за ручку. Потом отпустила ее. Нельзя просто войти и закрыть за собой дверь, как бы этого ни хотелось.
— Мне показалось, я слышала тебя ночью, — сказала Лидия. — Но я не была уверена.
Голос у нее был несчастный. Словно ее отругали или дали пощечину. Элси обернулась. Попыталась выдавить улыбку, уверенную, доброжелательную и лживую улыбку, которая уверила бы Лидию, что все в порядке. Как она улыбалась Лидии всю свою жизнь.
— Я вчера вернулась совсем поздно, — сказала она. — Поэтому и не постучала. Зашла сперва на Сванегатан. А сегодня с утра пришлось уехать…
— Уехать? — испуганно переспросила Лидия. — Куда ты ездила?
— В Лунд, — сказала Элси. — В Санкт-Ларс.
— Ох, — сказала Лидия, и ее рука взлетела и легла на левую сторону груди, словно прикрывая ее. Гнев чуть шевельнулся внутри у Элси, но она лишь сглотнула, пряча его. Ни в чем из случившегося нет вины Лидии. С одной стороны. С другой стороны, кое в чем есть и ее вина, за которую следовало бы с нее спросить. Только какой в этом смысл? Лидия ведь не поймет. Не сможет понять. Все то, что она совершила против своих детей, когда-то было совершено и против нее самой, только еще в большей и худшей степени. Впрочем, небольшую жестокость Элси себе все же позволила.
— Я навещала Инес, — сообщила она, и голос ее звучал сухо. — В Санкт-Ларсе. Ты там была?
Она прекрасно знала ответ на свой вопрос, но все-таки задала его. С удовольствием. Взгляд Лидии заметался.
— Времени нет, — поспешно произнесла она. — Биргер ведь ездит к ней каждую субботу, и я просто не хотела мешать. А по воскресеньям сложно выбраться. Контрольные работы проверять, ну и вообще. Готовиться к занятиям на всю неделю. Думаю, на Рождество… На рождественские каникулы.
— Понятно, — сказала Элси и криво улыбнулась. — Хотя это все равно.
— В каком смысле?
— Она тебя не узнает. Меня она, как выяснилось, не узнала.
Лидия сглотнула. В ее глазах промелькнул ужас.
— Не узнала тебя?
— Нет. Судя по всему. Она только кричала.
Не будь Лидия так хорошо воспитана, она бы тоже теперь закричала. Но она ведь была хорошо воспитана. И теперь настолько владела собой, что продолжала стоять, моргая, перед своей дочерью и слушать то, что эта дочь рассказывает о ее другой дочери.
