Но вместо этого он с головой ушел в работу над «Аксельтом и Туннель». И только однажды, когда он услышал, как девушка, знавшая фламандский, плачет в своем алькове, и не встал с места, чтобы спросить, не может ли он ей чем-то помочь, он приостановился и задумался о том, что «Аксельт и Туннель», возможно, не лучший выход.
Поэма «Аксельт и Туннель» заканчивалась очень плохо. И все из-за грязных мыслей, которые одолели Аксельта, привязанного к грот-мачте, перемазанного запекшейся кровью отца и подвергшего себя истязанию стрелами-убийцами. К тому же, вернувшись в королевство Старого Така, Аксельт узнает, что Хротрунд был в его замке и пытался увезти с собой Туннель, но потерпел неудачу (или раздумал), после чего уехал.
Аксельт велит перерыть все королевство в поисках убийцы отца, но никого не находит. Затем он возвращается домой в замок, мучаясь вопросом: почему Хротрунду не удалось увезти Туннель (или почему он раздумал)? Пытался ли он сделать это? И если да, то как далеко зашел?
— Но я его даже не видела, — протестует Туннель. Она гуляла в саду, когда в замок явился Хротрунд, чтобы похитить ее. Может, он просто не нашел ее? В конце концов, замок очень большой. К тому же видевшие Хротрунда люди еще не знали об убийстве Така, поэтому появление Хротрунда не было для них великим событием, пока не вернулся флот и не принес злую весть. Тогда все всполошились, повторяя:
— Ну надо же, он только что был здесь!
Аксельт сбит с толку. В одиночку ли действовал Хротрунд? Кто еще вовлечен в заговор? Кто-то напоминает ему, что на празднике святого Одда с Хротрундом танцевала Туннель.
— Но я танцую со многими мужчинами на празднике святого Одда! — возмутилась Туннель.
Аксельт ведет себя более чем странно. Он требует тщательно обыскать прачечную замка и находит пару неизвестно чьих кожаных башмаков, одну неизвестно чью запятнанную нижнюю юбку и неизвестно чей вызывающе-большой мешочек для мужского стручка.
Держа в вытянутых руках неряшливую охапку, он встает перед Туннель и пытается добиться от нее признаний с помощью этих улик.
— Каких улик? — восклицает Туннель. Хротрунд так и не найден в королевстве Така.
С побережья приходит весть, что Хротрунд в море, прячется в северных фиордах и грабит маленькие незащищенные города вдоль побережья. Бессовестный пират! К тому же, подчеркивается в донесениях, Хротрунд грабит города скорее из спортивного азарта, чем из желания завладеть золотом и едой. (В нижнем древнескандинавском слово «спорт» означало «изнасилование».)
Аксельт все мрачнее и глубже замыкается в себе.
— Откуда это пятно? — вопрошает он Туннель, тыкая пальцем в старый синяк на ее прекрасном бедре.
— Почему ты спрашиваешь? Думаю, это моя лошадь, — отвечает ни в чем не повинная Туннель, и Аксельт хлещет ее по лицу.
Не в силах больше терпеть подобного обращения, она умоляет мужа позволить ей самой поймать мерзавца Хротрунда, прибегнув к женской уловке, чтобы раз и навсегда доказать свою невинность. Но Аксельт боится, как бы не одурачили его самого. Поэтому он отклоняет ее просьбу. Но она настаивает. (Если хотите знать, вся эта дурацкая интрига — самая занудная во всем тексте.)
В конце концов, после множества перипетий на протяжении двадцати двух строф, Туннель снаряжает богатую лодку товарами, служанками и садится в нее сама, намереваясь плыть к северному побережью, в надежде спровоцировать нападение Хротрунда. Но когда Аксельт раскрывает ее замысел, он решает, что эта уловка приготовлена для него; в страшном гневе он сбрасывает товары с ее богатой лодки, оставляя служанок и саму Туннель на волю судьбы. Без единого мужчины, способного править в море, без оружия, которое было бы зашитой, утлая лодчонка, набитая бестолковыми, впавшими в истерику женщинами, плывет к северным фиордам, прямо в лапы к Хротрунду. Но, несмотря на многочисленные увещевания подданных королевства Така, Аксельт наотрез отказывается следовать за женой.
И тогда происходит то, что и должно было произойти: Хротрунд набрасывается на них. Какую ужасную беду накликал на свою голову Аксельт! Его жена была ему верна, но своими беспочвенными подозрениями он толкнул ее к супружеской измене. А что могла поделать Туннель, когда ее несчастных служанок окружили длинноволосые лучники, а сама она лицом к лицу столкнулась с грязной свиньей Хротрундом?
И тогда она пускается на хитрость — да, это была дьявольски-прозорливая уловка.
— Рада приветствовать тебя, Хротрунд, — говорит она. — Уже многие месяцы молва о твоей доблести и отваге достигает моих ушей. Сделай меня своей королевой, и наш господин Аксельт будет побежден!
Хротрунд ловится на эту наживку, но Туннель дорогой ценой расплачивается за нее. Дни и ночи в мерзкой каюте, увешанной вонючими шкурами, она проводит с ним, подчиняясь его грязной, неистовой похоти до тех пор, пока он не поверил ей окончательно. Он мог владеть ею без опаски, не кладя рядом с кроватью нож или широкий топор, он входил в дикий раж, словно оголодавший зверь, он бросал ее, задыхающуюся, как рыба, и хватающую ртом воздух. Этот самец воображал, что она задыхается от наслаждения.
Но она его перехитрила. Как-то раз Туннель рассказала ему об укромной бухте, куда им следует плыть ночью, — там их встретят верные друзья, противники Аксельта. И Хротрунд поплыл к этой тихой бухте, в которой всегда находились корабли Аксельта. Туннель указывала Хротрунду путь. Этой долгой ночью она с такой дикой страстью отдавалась Хротрунду, что он, совершенно обессиленный, растянулся рядом с ней на шкуре, хватая ртом воздух. Она и сама была не в состоянии шевельнуться, собралась с последними силами, поскольку настал долгожданный момент. Со стоном покинув влажную кровать, она схватила боевой топор Хротрунда и отрубила его мерзкую, свинячью голову.
Затем, источая дурманящий запах женской плоти, Туннель томно попросила стражника, который стоял у дверей их спальни, принести ведро свежих угрей.
— Для твоего господина, — пропела она, позволив платью обнажить ее плечи, и болван, не чуя ног, бросился исполнять ее приказание.
Утром флотилия Аксельта напала на лодки Хротрунда и перерезала всех, включая и преданных служанок, которые и без того уже были обесчещены и унижены грязными лучниками. После этого, горя благородным гневом, мстительный Аксельт бросается к дверям каюты Хротрунда, крушит их обоюдоострым мечом, ожидая обнаружить свою неверную жену в объятиях трусливого убийцы своего отца.
Но Туннель, обряженная в свое лучшее платье, сидит, поджидая его. Перед ней на ночном столике лежит отрубленная голова, набитая живыми угрями. (В королевстве Така, как утверждает легенда, считалось, будто этот старый способ не давал душе убитого обрести покой.)
Аксельт падает перед ней на колени и рвет на себе волосы, бьет челом, умоляя простить его за то унижение, которое он заставил ее снести, — это было страшное бремя!
— Я ношу другое бремя, — заявляет она. — У меня во чреве Хротрундово семя. И ты должен снести это ради меня.
