Официантка вернулась, чтобы принять их заказ, нацелив острие карандаша в блокнот и многозначительно глядя на Рэйчел, которая хранила молчание, так и не придя в себя.
— Принесите нам ваш фирменный ленч, — попросил Матт и, когда официантка ушла, накрыл руку Рэйчел своей. — Я понимаю, для тебя это стало сюрпризом, но Мэри вышла замуж за достойного человека. Никто не мог любить ее сильнее, даже мой дед.
Рэйчел медленно проговорила:
— Тетя Мэри всегда казалась счастливой.
— Она была спокойна. А это не одно и то же. Вы с матерью помирились?
Вопрос вывел Рэйчел из оцепенения.
— Нет. Нам это не удалось. — Приятно удивленная, она спросила: — Ты до сих пор помнишь, в чем я призналась тебе в беседке?
— До последнего слова. И мне жаль, что с тех пор ничего не изменилось.
— Когда дело дошло до окончательного выбора, я не смогла отказаться от своего призвания.
— Ты сожалеешь об этом?
— Разумеется, но я сожалела бы еще сильнее, если бы не настояла на своем.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Восхищенно качая головой, Матт заметил:
— Твоя уверенность меня радует. Ты счастливый человек.
— Только в этом. Чему ты улыбаешься?
Он поднес к губам чашку с кофе.
— Семейному чувству юмора. Недавно кое-кто напомнил мне поговорку о яблоне и яблоках.
В похоронном бюро Рэйчел ощущала присутствие Матта, как попутный ветер в спину. Наступил тяжелый момент, когда ей пришлось увидеть двоюродную бабушку мертвой. Мэри лежала, накрытая простыней, ее лицо являло собой маску холодной античной красоты, и на бледной коже выделялись ресницы, «вдовий мысок» и фамильная ямочка Толиверов на подбородке.
— Вы... еще ничего с ней не делали? — спросил Матт владельца похоронного бюро, одной рукой крепко держа Рэйчел за талию.
— Мы ожидали платье, — ответил тот.
Позже, во время встреч с распорядителем похорон, директором цветочного магазина и священником, сдержанные манеры и негромкий голос Матта помогли Рэйчел справиться с эмоциями при выборе гроба, цветов и порядка ведения службы. Наконец, когда все запланированные встречи состоялись, он спросил:
— Что дальше? — Они сидели в «рейндж-ровере» на парковке у Первой методистской церкви. Он положил руку на подголовник ее сиденья, и она чувствовала, как ему хочется коснуться ее волос. — Ты наверняка смертельно устала. Я отвезу тебя домой.
Она расслышала в его голосе сожаление.
— Который час?
Матт бросил взгляд на наручные часы.
— Четыре.
— Еще рано, — заметила Рэйчел.
— Ну, так куда я могу отвезти тебя?
— В Сомерсет.
Глава 57Вернувшись в Уорик-холл, Матт с облегчением застал деда в библиотеке. Тот выглядел отдохнувшим и был одет в спортивную рубашку цвета слоновой кости и безукоризненно отутюженные слаксы. Он смешивал скотч с водой.
— Присоединишься? — поинтересовался Перси, когда Матт вошел в библиотеку.
— Мне уже достаточно.
Перси окинул внука взглядом школьного учителя.
— О Боже, — пробормотал он и взял еще один высокий стакан. — Я боялся, что это случится. Ты без ума от Рэйчел Толивер. Сасси сказала, что видела тебя вместе с ней, когда приходила звать вас к ужину.
— Я не просто без ума, дед. Я не испытывал ничего подобного с тех пор, как... в общем, никогда.
Даже с Сесиль, подумал Матт. Он расстался с Рэйчел пять минут назад и уже скучал по ней. Он высадил ее возле особняка Толиверов, на мгновение испугавшись, что лишится ее навсегда. Он смотрел, как она поднимается по ступенькам, и его сердце замирало от страха, что вот сейчас она возьмет и исчезнет у него на глазах. На веранде Рэйчел обернулась и улыбнулась ему.
— До скорой встречи, — одними губами прошептала она, и он вдруг подумал: «До конца моей жизни, надеюсь».
—Я не могу объяснить этого, — заявил Матт, с размаху опускаясь в высокое кожаное кресло у массивного камина. — Я ничего не понимаю, но мне это и не нужно. У меня такое чувство, будто мы знакомы всю жизнь и лишь ждали подходящего момента, чтобы понять, что должны быть вместе.
Перси протянул внуку стакан.
— Ты уверен, что это не просто влечение? Рэйчел очень красива и в каком-то смысле вы действительнознали друг друга всю жизнь.
— Не оскорбляй мой опыт, дед. Я влюблялся достаточно часто, чтобы распознать разницу между влечением и настоящим чувством.
— И ты полагаешь, что она чувствует то же самое?
— Разве что я разучился расшифровывать сигналы.
Матт перенесся мыслями на час назад, когда они стояли на крыльце дома Ледбеттера, глядя на распускающийся Сомерсет. На растениях уже появились цветы - мускатная тыква, пояснила Рэйчел, с нее все и началось. Матт видел, как усталость и печаль на ее лице сменяются тихой радостью, как будто она вышла из тьмы на свет... Ева, глядящая на свой Эдем. Матт подошел поближе, чтобы взглянуть на плантацию поверх ее плеча, и на какой-то сюрреалистический миг ему показалось, что он - Адам и во всем мире нет никого, кроме них двоих.
— Какая красота, — прошептал он. — Я могу понять, почему ты так любишь ее.
— В самом деле? — Рэйчел повернулась к нему, и в ее глазах вспыхнуло восторженное удивление. У нее были очень красивые глаза, отражающие зелень земли, которую она любила. — Рада слышать.
И теперь, видя скептическое выражение на лице Перси, Матт поинтересовался:
— Чего ты боишься, дед? Или твои опасения вызваны тем, что у тебя с Мэри не сложилось?
Перси медленно опустился в мягкое кресло и негромко ответил:
— Потому что Рэйчел - настоящая Толивер, сынок.
— И что именно это должно означать?
— Это означает, что она склонна ставить землю на первое место, превыше мужа, дома и семьи.
— Это и есть то, что разлучило тебя с Мэри? То, что ты имел в виду, когда говорил: «Случился Сомерсет»? Она предпочла тебе Сомерсет?
— Таков был итог. К тому времени, когда мы поняли, какими идиотами были, стало слишком поздно. Пойми меня правильно. Я восхищаюсь этой девочкой. Мне ничего так не хочется, как увидеть, что вы с Рэйчел заканчиваете то, что мы начали с Мэри, но она, похоже, идет тем же путем, который выбрала ее бабушка.
— И почему это так плохо?
— Потому что она руководствуется долгом.
— Ты имеешь в виду пилота, которому она дала отставку из-за того, что не хотела отказаться от всего, что любила, дабы последовать за ним, не так ли? — Матт почувствовал, как зазвенел его голос от обиды за Рэйчел. — Она приняла правильное решение, вне зависимости от того, насколько дорог был ей тот парень.
