— Много, — сказал Медведь.
Они били его, чтобы разбудить. Били, чтобы заставить шевелиться. Били кулаками и резиновыми подошвами. Когда его ненадолго оставили в покое, на стену повесили колонку, из которой через неравные промежутки времени доносились оглушительные звуки — жуткое шипение, скрежет, как будто мелом возили по доске. Сначала они менялись посменно. Рэндел задавал вопросы, говоря тихим и спокойным голосом, даже когда вытирал алую кровь с костяшек пальцев жесткой тряпкой. На этой стадии они еще били аккуратно, чтобы ничего не сломать — это будет марафон, а не спринт. Им нужно было оставить много возможностей для ужесточения наказаний.
После того как Рэндел ударил Тима прикладом в правый глаз, глаз распух и закрылся. Одежда Тима была порвана, часы Уилла разбились, но все еще болтались у него на запястье. Тим ушел в себя, как его учили на выездных тренингах в академии. Три летних месяца на жаре в Северной Каролине Тим отбивался от комаров, а его инструктор костяшками пальцев, подкрепленными кастетом, вколачивал в Тима четыре основных принципа: выживи, уклоняйся, сопротивляйся, сбеги.
Тим начал с того, что перебрал по винтику их с Дрей дом, комнату за комнатой, шкаф за шкафом. Он мысленно откручивал и прикручивал обратно все съемные части своей отверткой из второго набора инструментов. Тим слышал, как он мычит, стонет и кричит, но с удовольствием отметил, что он не выдал Ли.
Пока Рэндел показал наибольшее умение, хотя и Хендерсон тоже удивил Тима. Он надавливал на хрящи трахеи, плечевое сплетение, подъязычный нерв, оставаясь при этом отстраненным и по-научному сосредоточенным. Тим был впечатлен, он не ожидал такого поведения от врача-ортопеда, у которого не задалась карьера. У Чеда привычки и склонности к насилию явно не было: он редко вкладывал всю силу в свои удары и вздрагивал от отдачи. Единственный настоящий перелом Тим получил, когда в действе решила поучаствовать Вайнона. Он рассмеялся в первый раз, когда она его ударила. Рэндел решил поддержать ее и продемонстрировал, как надо бить, на ребрах Тима. После этого Тим перестал смеяться.
Когда тюремщики Тима вышли, приоткрыв толстую металлическую дверь, он успел разглядеть коридор. Стэнли Джон лежал на стопке пустых деревянных поддонов и прижимал руки к своему раздробленному тазу. Дверь открылась, и завывания Стэнли Джона стали слышны громче и отчетливее. Кто-то, вероятнее всего добрый доктор, перевязал его раны, но он все равно скоро истечет кровью. В какой-то момент, когда Тим притворился, что потерял сознание, он был свидетелем тихой дискуссии между Рэнделом и доктором Хендерсоном о том, насколько рискованной будет поездка в больницу. Что бы они там ни решили, повязка Стэнли Джона промокала кровью, а его крики становились все более истошными, пока Рэндел не призвал его вести себя по-мужски.
Насколько Тим мог сообразить, он находился в комнате швейцара в каком-то офисном или складском помещении. Пол, как и стены, были бетонными и настолько холодными, что Рэкли казалось, что его кожа будет прилипать к полу каждый раз, когда он попытается пошевелиться.
Когда его оставили в покое достаточно надолго, так, что кровь, текущая из ссадины у него на лбу, успела свернуться, Тим начал ощупывать пол, прижимая пальцы к темной неровной поверхности. Ему удалось найти осколок корпуса часов «Картье», и он принялся скоблить стену неровным краем. Пальцы его сводило судорогой. У его локтя на полу образовалась целая пирамидка бетонной пыли, хотя он так и не смог проделать выемку.
В комнату вошел Рэндел. Он скрестил руки на груди и мрачно рассмеялся:
— Это очень толстая стена, усиленная стальным каркасом. Валяй, продолжай скрести.
Тим почувствовал, как руки Рэндела сомкнулись на его лодыжках. Его оттащили от стены и положили на пол. Хендерсон смотрел на Тима из-за стекол своих круглых очков, потирая мягкие руки.
Когда в дверь вошел Чед, истерические вопли Стэнли Джона достигли своего апогея. Он умолял отвезти его в больницу в отделение «скорой помощи».
В оскале Рэндела явно проступило раздражение:
— Ты что, не можешь его заткнуть?
— Ему очень больно, — ответил Чед.
Вайнона провела рукой Тиму по волосам, царапая длинными ногтями кожу его головы:
— Нашему дорогому мальчику Томми тоже больно, но он не вопит, как обезумевший шимпанзе.
Рэндел обернул тряпочкой разбитые костяшки пальцев и выступил вперед:
— Все еще впереди.
Пока Хендерсон спокойно нажимал на все самые болезненные точки тела Тома, Рэндел перемежал вопросы болью:
— Ты приехал за Шанной, да? Вы были и раньше знакомы друг с другом? Ли с тобой заодно? Ты искал сведения о финансах?
Когда Тим вынырнул из темного тоннеля своих мыслей, он встретился взглядом с Рэнделом и пробормотал, с трудом шевеля распухшими губами:
— Я тебя убью.
Было что-то такое в его тоне, что заставило Рэндела побледнеть. Он вытер пот со лба — за секунду до этого никакого пота у него на лбу не было — и продолжил свое дело.
Сначала тюремщики Тима смеялись и шутили, но по мере того как проходили часы, они явно выматывались. Перерывы все удлинялись, оставляя Тиму все больше времени на то, чтобы стачивать стенку обломком корпуса часов, который он откопал. За этим занятием он морщился каждый раз, когда шум из динамика бил по нервам.
Рэндел снова вошел в комнату и с интересом взглянул на скромный прогресс, который сделал Тим:
— Ну как успехи?
Когда Тим ему не ответил, он связал ему щиколотки и взгромоздил на стул. Чед заломил руки Тиму за спину и зажал его запястья, что дало возможность Вайноне взгромоздиться ему на колени и по-серьезному взяться за дело. Крупное кольцо на ее пальце усиливало эффект от ее тычков. Глаза Вайноны блестели, красный рот стал влажным. Она получала огромное удовольствие.
Рэндел мягко начал повторять все те же вопросы:
— Кто ты? — Он щелкнул зубами, пока остальные в молчании ожидали ответа Тима. — Ты из полиции? ФБР? Что тебе нужно?
Вдруг все тело Рэндела напряглось в приступе ярости. Он оттолкнул Вайнону и, глядя на Тима, потребовал:
— Открой свой поганый рот и начинай говорить!
Тим еле успел наклонить голову так, что удар кулака Рэндела пришелся ему по макушке. Рэндел вылетел из комнаты, Чед и Хендерсон последовали за ним. Последней вышла Вайнона, она тяжело дышала от усилий, на щеках ее сиял здоровый румянец. Рэндел весь скривился от очередного крика Стэнли Джона. Тим видел, как он потянулся к пистолету, лежащему на столе. Дверь захлопнулась, и звук выстрела эхом пролетел по коридору, отдаваясь от бетонных стен, оборвав последний стон Стэнли Джона.
Послышались громкие голоса — это Рэндел и Хендерсон выясняли отношения.
Тим напрягся, он мог выдавить из себя только какое-то неясное бормотание.
На минуту голос Рэндела поднялся так сильно, что его стало слышно в камере:
