Анна отправилась в офис к Ленгтону. Он жестом пригласил ее сесть, а сам продолжил говорить по телефону.
Он спросил у своего собеседника, понравился ли подарок на день рождения, и рассмеялся:
— Так, говоришь, уже взрослая и с Барби больше не играешь? Слушай, Китти, мы с тобой вместе сходим и на что-нибудь их поменяем. Ты их вынула из коробки? Нет? Вот и отлично. Возьмем что-нибудь другое, договорились? — Он выслушал ответ и снова рассмеялся: — Нет, не разрешай ему их вынимать. И потом, он же мальчик!
Сейчас он был очень красив: не было больше темных кругов под глазами — признаков невыносимой усталости. Он пообещал Китти, что приедет в выходные, и положил трубку. Ленгтон не только прекрасно выглядел, но и чувствовал себя превосходно, похоже, колено почти перестало его беспокоить, потому что он легко поднялся со своего места.
— Барби больше не на повестке дня. Ей теперь подавай магнитофон с караоке — петь, видите ли, хочет!
Анна улыбнулась и с неудовольствием подумала, что сейчас мигом испортит его превосходное настроение.
— Что такое? — спросил он, открывая бутылку воды.
Анна рассказала, что готовила документы для повторного рассмотрения дела Идриса Красиника. Прочтя симптомы отравления дурманом, которые перечислил доктор Салам, она сразу вспомнила, что у Каморры они были точно такими же.
— Какими?
— Ты что, не помнишь? — спросила она.
— Да что я должен помнить?
— Когда мы его допрашивали, он все время хотел пить.
Ленгтон откинулся на стуле:
— Что-то я не пойму, о чем ты.
— У Каморры остановилось сердце.
— Знаю.
— Ему в камеру приносили еду.
— И что же?
— Так вот, я подумала, мог ли Эммерик Орсо поручить добавить туда что-нибудь? Если мы узнаем, что это так, значит, сможем предъявить ему еще одно обвинение.
Ленгтон покачал головой:
— Не заморачивайся. Этот выродок умер, значит, работы у нас стало гораздо меньше. И без того против Эммерика Орсо столько улик, что на двадцать пять лет хватит.
— Знаю, только тебе не кажется, что нам нужно это выяснить?
— Нет, не кажется. Забудь, Анна, без него забот хватает. С сегодняшнего утра дата суда у нас есть.
— Как скажешь.
— Вот так и скажу.
— Вскрытие сделают?
Ленгтон кивнул.
— Сделали уже. Экспертиза показала, что Каморра умер от остановки сердца, и точка! — ответил он и протянул руку за отчетами. — Дай-ка посмотрю.
Анна не стала перечить шефу, но спросила Гарри Бланта, видел ли он отчет о вскрытии Каморры.
— Ну, отчет, конечно, имеется. Насколько я знаю, ничего особенного. За телом никто не обращался, так что сейчас он уже, наверное, горсть пепла.
— Как это?
— Ведь его не будут вечно держать в холодильнике. Скорее всего, дали добро.
— На кремацию?
— Не спрашивай меня, я не знаю. А знаю я, что его повесить мало было. Я бы сам петлю затянул, честное слово! Вот когда вернут смертную казнь, для меня это будет праздник. Его нет, все, хватит. Если бы его судили, получил бы пожизненное: трехразовое питание…
Гарри разразился своей обычной тирадой о том, сколько людей сидит в тюрьмах и, его бы воля, он не стал бы держать и половины.
— Хорошо бы Мерфи угостить таким кексом, настоящая была скотина! А вот Эймона Красиника можно было бы и освободить, хотя бы за то, что от него избавил.
— Эймон умер, — сказала Анна.
Гарри пожал плечами:
— А мне без разницы. Идрис на пару с Каморрой изнасиловал Карли Энн, добровольно не добровольно-для меня это несущественно. Дальше, он попробовал отрезать ей руки и голову: пусть там суд что хочет решает, а по-моему, он настоящая тварь. Все они больные. Никто не заслуживает такой чести, как свобода.
— Но если его заставили это сделать? — спросила Анна.
Гарри воздел руки:
— Слушай, это не оправдание, мало ли кто заставил, вуду не вуду, что же теперь? Все равно он бы у меня до конца жизни из тюрьмы не вышел. Знаешь, ведь главное управление взяло наше начальство за задницу — это все в кругленькую сумму обошлось!
— Но мы же добились результатов.
— Да, а теперь застряли все тут, ждем, когда суд начнется. Нам было бы гораздо лучше, если бы этот Орсо наложил на себя руки.
Анна вернулась за свой стол — работы предстояло много. Казалось, никого больше не интересовало, что Орсо мог отравить Каморру.
О суде над Орсо все газеты писали несколько дней подряд. Он не дал ни одного показания, целый отряд опытных адвокатов пытался доказать, что все обвинения против него — сплошная ложь, но все же его обвинили в создании сети нелегальных иммигрантов и использовании их в качестве наркокурьеров. Получил он не двадцать пять лет, как рассчитывала вся бригада, а всего пятнадцать. С убийствами его связывали лишь косвенные улики, и эти обвинения были признаны необоснованными. В бригаде говорили, что, если он будет скромно себя вести, лет через двенадцать его выпустят.
После суда Ленгтон потащил всех в местный паб. Он поблагодарил бригаду за работу, пусть даже результат получился не совсем тот, на который они рассчитывали, отметил их выдержку и трудолюбие. Теперь можно было приниматься за следующее дело. Будут ли они работать над ним вместе, еще неясно, хотя вполне возможно, но он точно знал, что с каждым из них встретится еще не раз.
Анна вышла из бара рано, потому что ей пора было ехать домой. Она подошла к Ленгтону, чтобы попрощаться с ним, он был само обаяние и предложил как-нибудь поужинать вместе. Она тоже была в хорошем настроении и ответила, что будет с нетерпением ждать.
Она уже повернулась, чтобы идти, но он взял ее за руку и притянул к себе:
— Вот и все, Анна.
Она понимала, что он говорит не об их отношениях. Он крепко держал ее руку, и она взглянула в его темные глаза:
— Да, и ты, кажется, поправляешься.
— Точно. Я же сказал — вот и все. Ты понимаешь?
— Да, да, конечно. Давай как-нибудь поужинаем. Буду ждать звонка.
Он поцеловал ее в щеку и отпустил.
Анна сидела в машине на парковке. Чувства у нее были смешанные: она совсем не собиралась начинать с ним все сначала, как, впрочем, и он. Поцелуй его был с каким-то нехорошим намеком, с угрозой. Впервые со дня их знакомства она испугалась детектива-инспектора Ленгтона. Подозрение, которое зародилось у нее несколько недель назад, переросло в твердую уверенность. Анна точно знала, что Каморру убил Ленгтон.
Глава 23
Суд закончился, комната следственной бригады опустела, и перед началом работы над новым делом у Анны выдалось несколько свободных дней. Она навела порядок в квартире, вымыла и выстирала все, от штор до покрывал. Когда следствие заканчивалось, она неизменно делала генеральную уборку: это было что-то вроде оздоровительного курса. Она все выстирала, выгладила, перетряхнула гардероб, постриглась, сделала маникюр и пошла на занятие в спортзал. Там, крутя педали велотренажера, Анна вернулась мыслями к своей головоломке.
