Люмия… Лина…, – выдавил я из себя.
– Я… знаю. Она была… странным ребенком и я даже хотела ее наказать, но… она была моей дочерью, – с грустью произнесла Люмия, – Я обещаю тебе, что ее убийца уже мертв. Просто… еще не знает об этом.
Я поднял глаза на Люмию, и пристально на нее посмотрел. Не было похоже, что она шутит.
– Ты…знаешь, кто это сделал и… зачем?, – с надеждой в голосе произнес я, – Я…
– Да, я знаю кто в этом повинен, и ты ее знаешь, – прошептала паучиха, немного склонив голову набок, – Она гадит тебе с самого перерождения и… на этот раз зашла слишком далеко.
Непроизвольно у меня сдались кулаки, а клыки натужно заскрипели от плотно сжатых челюстей. Сторонний наблюдатель бы сейчас увидел желваки, что играли на моем лице, а в красноватых глазах плескалось настоящее пламя ненависти, что грозило накрыть с головой.
– Дэя…, – выпалил я на одном дыхании, – Как… почему она…
– Я не знаю, но… почувствовала смерть дочери, а потом и откат от удара, что был нанесен Убийцей Богов.
– Убийцей… Богов?, – переспросил я, – Что это?
– Это древнее оружие, которым раньше боги лишали жизни друг друга. Внутри этих артефактов огромная сила, и она может многократно усиливать носителя. А им… может стать почти любой, – отозвалась Люмия, – Правда… он начнет изменяться после первого же убийства, постепенно сходя с ума от силы и проклятья, что заключены в оружии.
– Но… такое оружие просто так на земле не валяется?, – осенило меня, – Значит… Дэя дала его кому-то, чтобы отомстить мне?
Люмия несколько мгновений молчала, будто что-то старательно обдумывая.
– Я… не знаю, хотела ли она отомстить лично тебе, – все же выдавила Люмия, – Но то, что это она… я почти не сомневаюсь в этом. Больше просто некому.
Я на это лишь кивнул. Гнев съедал меня изнутри и бороться с ним становилось все труднее. Хотелось выть, рычать и рвать на мелкие куски всех, кто сейчас попадется под руку.
– Я… не выполнил твое задание. В городе людей была битва и… он разрушен, – выдавил я, – Твой последователь… я не знаю, что с ним произошло. Скорее всего, он… умер.
– Нет, я чувствую, что он жив. А если так, то пауки смогут его защитить, – махнула рукой Люмия, – Я не буду тебя наказывать за этот провал.
– Пауки? Но они же…, – замялся я, – Нападают на все живое.
– Нет, я дала ему силу управлять моими низшими детьми, так что он справится, – кивнула Люмия, внимательно смотря на меня.
А у меня в голове крутилась какая-то важная мысль, что все не могла обрести внятную форму. Я от натуги свел брови от чего, наверное, стал похож на зеленокожего старца.
– Пауки… последователь… управлять, – бормотал тихо себе под нос, – А-а-а-а-а-а!
Я резко выкрикнул, чем ввел в небольшом ступор богиню. Она смотрела на меня со странным выражением лица, будто опасалась за мое душевное здоровье.
– Люмия, я видел твоего последователя. Он сражался с пауками против отряда людей и… мага, что в какой-то момент атаковал чем-то настолько сильным, что сжег город.
На это богиня только кивнула, и не дала никаких комментариев.
– Я чувствую твое горе от утраты Лины, – тихо произнесла богиня, – Я и мои дочери тоже скорбят. Так что… отдохни и приведи мысли в порядок. А что до моей девочки… ее тело я заберу с собой.
Я почувствовал внутри облегчение, так как… просто не мог смотреть на свою девушку, не мог хоронить ее прекрасное тело, смотреть больше в ее ясные остекленевшие глаза. Это была настоящая мука.
– Спа…сибо, – выдавил из себя я, немного склонив голову, – Я… пойду отдохну.
Богиня на это лишь кивнула, сделала несколько пассов руками, и вскоре скрылась в дымке портала.
А я на деревянных ногах пошел к выходу из святилища, и лег у выхода прямо на землю. Желание видеть кого-либо сейчас не было, а то гнев и ненависть, что накопились внутри, могли сейчас некстати прорваться наружу.
***
Прошло, наверное, дня три. Я почти не ел, и только пил воду, что загодя запас в своем мешочке. За это время успел передумать многое и, надо признать, мысли эти были для кое-кого не самыми веселыми. Я вылез наружу, и был рад увидеть деревья, что давали прохладу и приятный тихий шум от порывов внезапного ветерка. Мои гоблины сидели кто где, и занимались своими делами. Один колупался в носу, Молчун с парой помощников продолжали делать комплекты доспехов из паучьих панцирей, кто-то лежал у костра, а парочка отправилась на охоту.
Я решил дождаться их, чтобы сделать важное объявление. Гоблины смотрели на меня с разными эмоциями. Только Молчун решился подойти.
– Гос…подин, мы… положить Лина, а потом… свет и… исчезать, – выдавил гоблин, – Мы пытаться ее забрать, но… больно ударило.
Я на это лишь кивнул и мельком посмотрел на горку веток, где еще пару дней назад лежала она. В груди снова сдавило, и я быстро вперил глаза в слабый огонек, что поднимался от горки дровишек. Это помогло отвлечься от печали и горя, что надолго поселились внутри.
Наконец, вернулись и гоблины с небольшими ранами, но улыбками на лицах прямо до ушей. Парочке, благодаря слаженной работе, удалось заохотить по одному паукану, что было отличным результатом для вчерашнего молодняка. Но язык у меня уже не поворачивался назвать из зелеными и необученными. Да и доспехи давали массу преимуществ в бою.
Я поднялся на ноги, поприветствовал охотников.
– Гобла! Мне есть, что вам сказать, – прокричал я так, что услышали все и внимательно на меня посмотрели.
– Последние события показали, что я был слишком добр и слаб…., – выдавил я неприятную истину, – Я не смог защитить свою… подстилку и мне нанесли страшное оскорбление. Я объявляю о мести всем людишкам, что поклоняются богине Дэе, и всем, кто встанет у меня на пути!
Внутри вновь разгоралось пламя ненависти, что немного поутихло в дни раздумий и гореваний. Однако сейчас туда, казалось, попала свежая порция дров и костер весело стал разгораться вновь.
– Отряд! Я беру себе имя Кхагар и теперь вы элита моей будущей армии. Вы – сыны Кхагара!, – прокричал я с такой
