годом и наступающим Рождеством!
Мирослава, услышав голос своей давней подруги, выбежала из кухни в коридор. Девочки, впервые увидевшиеся после долгой разлуки, громко завизжали и кинулись обниматься.
— Я так надеялась, что ты здесь! — говорила Катя, покачиваясь в объятиях.
— Ты проходи, мы как раз чай пьем, совсем недавно приехали, — пригласила подругу за стол Мирослава.
— Не, — та махнула рукой, а затем шмыгнула носом. — Я за тобой.
Мирослава изогнула бровь и решила уточнить.
— В гости приглашаешь?
Серафима Николаевна, чуть шаркая тапками, ушла на кухню, откуда вдруг стали доноситься веселые разговоры Персея и Кузьмы. Персей, пару минут назад влетев на кухню через форточку и усевшись на самовар, отряхнулся от тонкого слоя снега, взъерошившись, как воробей. Встрече с домовыми он был рад больше всех и уже во всю «чирикал» с Кузьмой о том, что надо бы весело отпраздновать Рождество.
Эти двое совершенно непохожих друг на друга существа ладили так хорошо, что Мирослава даже порой завидовала, что не могла также найти общий язык с Персеем, который явно считал себя намного более умным и взрослым.
Бабушка расставляла свечи, чьи огоньки тонко освещали маленькую кухоньку. Примета такая была, что зажженные в сочельник свечи привлекут богатство и мир в семью.
— Сегодня же сочельник…
— Катя… — предостерегающе начала Мирослава, понимая, к чему та клонит.
— Мира! — нахмурилась в ответ Катька и даже чуть притопнула ногой. — Помнишь, тогда на Купалу в бане ты тоже боялась! Но ничего ведь не произошло!
Мирослава открыла рот, вдыхая больше воздуха. Видимо, тот успокаивающий отвар Кузьмы имел еще одно свойство — стирание памяти.
Потому что встреча с нечестью, которой оказался бес анчутка, и открытие своей настоящей личности, Мирославой никогда не забудутся. А Катя же, будучи натурой авантюрной, всегда любила нечто подобное, поэтому и втягивала свою закадычную подругу в свои затеи.
— И что ты задумала на этот раз?
— Пойдем колядовать, конечно же! — всплеснула руками девочка в теплом красном пуховике.
— Колядовать? Да на улице градусов двадцать пять, не меньше!
— Ну и что? Возьмем с собой термос с горячим чаем!
После недолгого спора так и порешили. Мирослава отпросилась у бабушки на колядки, на что та не очень одобрительно покачала головой. На ее лице так и читалось: вляпаешься ты, Мирка, своей пятой точкой в очередное приключение. Но делать было нечего. Наверное, отпустить внучку гулять — было для нее проще, чем снова начать отвечать на болезненные сердцу вопросы.
Засунув ноги в старые валенки и надев свой старый пуховик вместо школьного тулупа, чтобы не пугать подругу, Мирослава захватила с собой термос с чаем, и они вместе выдвинулись на улицу. На ходу из рюкзака, висевшего у Катьки на плече, были вытащены маски, платки и рожки.
— И что, вдвоем пойдем? — спросила Мирослава, когда вся атрибутика была надета.
— Начнем вдвоем, а там гляди, к кому и присоединимся.
Они кинули термос в рюкзак, и вышли на длинную поселковую улицу. Луна приближалась к своей полноте, яркие звезды озаряли темное зимнее небо. Лаяли собаки, разбуженные песнопениями, где-то орали коты, которых хозяева не запустили в дом, из печных труб валил густой дым, а из окон лился желтоватый свет, так уютно зазывающий заглянуть на «огонек».
— Ты знаешь какие-нибудь песни или стишки? — спросила Катя, хватая под руку подругу и прижимаясь к ней бочком. Так было теплее.
— Знаю, — буркнула Мирослава. На литературе перед отправкой на каникулы Бай Васильевич как раз читал лекцию по колядкам, а затем задал каждому выучить любую песню или стихотворение.
— Отлично, у меня тут тоже кое-что есть — воодушевилась Катя и, не замечая недовольств подруги, вытащила из рюкзака листки.
— Как же мы в темноте читать-то с них будем? — спросила Мирослава Катю.
— Ой, прочитаем как-нибудь, — отмахнулась та и подбежала к ближайшему фонарному столбу. Она протянула подруге вторую кипу листов. — Там то же самое, давай, запоем первую!
И они запели, кто в лес, как говорится, кто по дрова:
В небе светится звезда, В час святого РождестваПриходила Коляда, Обходила все дома, В двери с окнами стучалась, Шла, смеялась и игралась… А за шумной Колядой, колядовщики гурьбой. Все ликуют и хохочут, песню громкую поют: «Уродилась Коляда, накануне Рождества» К концу стиха девочки уже приноровились петь слова под общий выдуманный мотив и вприпрыжку бегали по узкой проселочной дороге, присыпанной высокими сугробами. Где-то вдалеке, на другой улице слышались похожие песнопения, но пока на пути девчонок никто не встретился.
— Пошли сюда, здесь живут Тихомировы, узнаешь дом? — спросила Катя, открывая калитку из профлиста.
Женя Тихомиров был бывшим одноклассником подруги, а Мирослава помнила его как завсегдатая деревенских игр и местным заводилой. А также своим хорошим другом, а в этом доме она вообще провела половину всех летних и зимних каникул. Девочки постучались в дверь, ведущую в сени.
— Кто там? — раздался приглушенный женский голос.
— Можно колядовать?
— Да!
— Ну-ка, добрая хозяйка,
Нам конфет скорей давай-ка!
Счастья, радость в дом несем,
Пирожки еще мы ждем!
Будет день и пища будет,
Коляда вас не забудет!
Дверь открыла тучная женщина с крупными чертами лица и длинным носом, одной рукой придерживая дверь, а другой теплую шаль на плечах.
— Теть Тонь, здрасти!
Девчонки сняли маски, и лицо хозяйки дома просветлело.
— Катюша, Мирочка, не узнала вас! Сейчас угощу, проходите в дом!
Они прошли в небольшую прихожую старенького домика, где вкусно пахло пирогами и жареным мясом. Из маленькой общей комнаты выглянул Женька, одной рукой держа надкусанный большой пирожок.
— Опачки!!! — крикнул он и ринулся обниматься.
— Не заляпай меня, — проворчала Катя, отпихивая от себя бывшего одноклассника. Женька уже как третий год учился в кадетском училище, и виделись они не часто.
— Какими судьбами, Мороз? — переключился он на Мирославу, раскрасневшуюся после улицы. Она практически кинулась ему на шею, а он приподнял ее одной рукой, легко оторвав от пола. Второй рукой парень все также держал пирожок, где из “надкуса” стала вываливаться картошка с грибами.
— Приехала из Питера на каникулы, — не стала она вдаваться в подробности. Женька был улыбчивым и добрым парнем, душой компании, ходил он немного вразвалочку, широко размахивая плечами. Летом они часто проводили время в общей компании. Именно с ним Мирослава однажды обносила кукурузное поле, а потом не могла сидеть, когда хозяин того поля стрелял по ним из ружья, заряженного солью. К слову, подобных приключений они пережили вместе очень много. Давние друзья и познакомились довольно-таки необычно, но это была совсем другая история.
— Это же от-лич-но! — простодушно ответил парень, наблюдая как его мать, Антонина Григорьевна, ссыпает
