Вскоре оказался в длинном коридоре. Стены здесь были испещрены надписями — это напоминало Площадь Героев в Хэннале. Я шел по коридору все дальше и дальше и только к концу начал внимательно читать выбитые в камне слова, с липким холодком страха ожидая наткнуться на одно очень хорошо знакомое имя. Слава Создателю, этого имени там не оказалось. Зато было три других, известных мне по рассказам Ренкра. «Мнмэрд», «Монн», «Одмассэн».
В мое сердце закралась шальная надежда. Ведь не исключено, что мальчишка жив и увел всех горян в Хэннал, чтобы воссоединить оба народа.
Я едва дождался утра и с первыми лучами солнца отправился вниз, в долину.
2
И вот я стоял и не решался шагнуть дальше. Почему-то вспомнился Кэр-А-Нанг, это странное создание, такое отчаянно-храброе внешне и такое добродушное внутри. Мы провели с ним достаточно времени, чтобы эта вторая, истинная сущность грифона проявилась во всей полноте.
Он доставил меня к хижине, в которой мы с Ренкром когда-то давно повстречали Свиллина. Там мне пришлось проститься со своим попутчиком и помощником, проститься и заплатить ту цену, которую я обещал. Ответ на вопрос.
всплеск памяти
Хижина выглядела еще печальнее, чем раньше. Время, как видно, вознамерилось доистребить это пристанище для случайных путников, решив, что нечего случайным путникам делать в этой области мира. Признаться, я со временем был полностью согласен.
Нарубив дров, я развел в очаге огонь и устроился ужинать.
Кэр-А-Нанг терпеливо дожидался, пока я закончу есть. Он посидел некоторое время в домике, потом тихонько вышел и принялся бродить по окрестностям, вспугивая мелких ящерок и бабочек. После, утомившись, грифон улегся на тракте, и те же самые бабочки: алые, голубые, зеленоватые и еще Бог весть каких цветов, словно одержимые любопытством, слетелись к нему и опустились на его спину, помахивая крылышками. Из окна мне было видно, как Кэр-А-Нанг, смущенно улыбаясь (теперь я немного разбирался в улыбках своего спутника), принимал их знаки внимания. Сейчас он выглядел одновременно смешно и трогательно.
Очень скоро грифон закрыл глаза и даже, как мне показалось, задремал. Я к тому времени уже поел и вышел на свежий воздух. Бабочки недвижно сидели, лишь слегка подрагивали брюшками. Мне почему-то показалось, что те немного увеличились в размерах, как-то неестественно раздулись и вот-вот лопнут. Обеспокоенный, я подошел поближе. Насекомые испуганно замахали крылышками и, тяжело взлетев, унеслись прочь, осев на ближайших кустах. Только сейчас я понял, что произошло.
Кэр-А-Нанг лежал, расслабленно откинув голову, а по всему его телу были заметны маленькие дырочки — следы от уколов. Бабочки сначала усыпили его, впрыснув под кожу какое-то вещество, а затем стали пить кровь. Слава Создателю, прошло еще не слишком много времени и у Кэр-А-Нанга были шансы на то, чтобы выжить.
Если вы думаете, что переносить грифонов с места на место легко, то вы ошибаетесь. Я кое-как дотащил Кэр-А-Нанга до хижины и заволок внутрь. Здесь он очнулся, но чувствовал себя плохо. Еще бы! Я б от потери такого количества крови помер. Он выжил. Правда, мне пришлось на некоторое время остаться вместе с грифоном и ухаживать за ним, хотя тракт и притягивал меня невероятно. Кэр-А-Нанг видел это, и, как только стал способен охотиться самостоятельно, велел мне идти дальше. Мол, все равно летать он сможет еще не скоро, а тем более — переносить на себе кого-то еще, так что на помощь его я могу не рассчитывать — и все такое прочее. Я не стал спорить. Мы простились, как только я уверился в том, что он поправится, и тракт наконец-то лег мне под ноги, ластясь мурлычущей кошкой.
Но до этого была еще одна ночь, последняя моя ночь в хижине, и следовало, в конце концов, расплатиться.
Я напомнил ему о вопросе, и грифон кивнул. Мы оба сидели снаружи, расположившись у могилы Свиллина. Было темно, на небе засветились звезды и луна, сегодня почти полная.
— Так о чем же ты хотел у меня спросить?
Кэр-А-Нанг растерянно щелкнул клювом, а потом выпалил на одном дыхании, словно опасался, что я прерву его:
— Как это — быть бессмертным?
Я задумался:
— Ты не мог бы… поточнее?
— Уф, — выдохнул грифон. — Ну, как это — все время быть? Я понимаю, что тяжело, но ведь, наверное, не только тяжело?..
— В общем-то да, — согласился я, протягивая руку и обрывая травинку. Повинуясь привычке, зародившейся еще на Земле, я сунул стебелек в угол рта и стал жевать его, глядя прямо перед собой, на звезды. Я лежал на спине, смотрел на небо и думал, как бы рассказать о том, чего сам до конца так и не понял. — В общем-то, ты прав, — повторил я. — Быть бессмертным — это не только вечные муки, ведь жизнь состоит не из одних лишь страданий. Закон природы: для того чтобы можно было почувствовать мучение, должны быть и минуты счастья.
Вот как сейчас. Я знаю, что впереди у меня еще куча всякой гадости, которая только и ждет подходящего момента, чтобы обрушиться на мою голову, но я все равно счастлив. Оттого что могу просто лежать на спине, кусать эту горьковатую травинку и смотреть на звезды. Это не будет продолжаться вечно — это не может продолжаться вечно. Завтра я отправлюсь в путь, и, если пойдет дождь, я, наверное, буду ругаться под нос, ворчать и каждые пять минут отжимать волосы, проклиная все на свете. Или, положим, зацеплюсь ногой за корень, споткнусь, упаду и набью на лбу громадную шишку — и буду шипеть от боли и прикладывать холодный компресс; или же просто пойду дальше, стараясь не обращать на все это внимания. Но рано или поздно шишка пройдет, а дождь закончится, и я снова взгляну на звезды — и буду счастлив. Если честно, в бессмертии мне не нравится то, что я не способен умереть по собственному желанию. Это ограничивает мою свободу, и одно понимание данного факта рано или поздно начинает постепенно сводить тебя с ума. Но в конце концов даже с этим можно справиться. Стоит только захотеть.
— Ты справишься, — неожиданно сказал Кэр-А-Нанг. — Я знаю, ты справишься.
— Спасибо. А почему ты хотел узнать?..
— Отец рассказал тогда, кто ты такой, и я с самого детства мучился этим вопросом, — объяснил грифон. — Это, если так можно выразиться, ограничивало мою свободу.
Мы расхохотались.
И только потом я понял, что впервые — впервые! — посмотрел в глаза собственным страхам и открыто признал, откуда они берут свое начало. Это помогло мне — и помогло очень сильно, так что я был искренне благодарен Кэр-А-Нангу за тот вопрос.
Кстати, дождь на следующий день таки пролился. Ну и, разумеется, под ногу попался особенно цеплючий корень. Все как по заказу.
3
Стоять дальше было невозможно. Поэтому я поднял с земли дорожный мешок, забросил его на плечо и пошел к долине.
Как и в прошлый раз, меня заметили, стоило только выйти из тени ущелья и приблизиться к высокой — по пояс — траве. Из зарослей тотчас вынырнул низенький мальчонка, очень аккуратно одетый, с маленьким мешочком на плече и руками, выпачканными в травяном соке. Он внимательно, совершенно без страха, оглядел меня с ног до головы:
