волосы полотенцем. Считается, что я расслабляюсь в ванне, но я на цыпочках подхожу к своей куче одежды, чтобы быстро одеться. Я очень сомневаюсь, что Титус предпочел бы встретиться с Аттикусом в хижине, если бы думал, что я могу их услышать, но воспоминание о том, что я оставила расческу в спальне, дало мне возможность уловить самую важную часть их разговора.
Часть, которую я ждала.
— Где? Спрашивает Титус.
— Они отсиживаются в монастыре. После нападения были направлены дополнительные силы для защиты лабораторий. Они, похоже, одержимы идеей превратить это место в следующий Калико.
— Раньше ты говорил, что они строят подземные лаборатории?
— Да. Прежде чем они решили передать меня докторам, они поручили мне работу по прокладке туннелей. С таким глубоким голосом, как у Титуса, иногда трудно отличить Аттикуса, поэтому я подхожу на цыпочках поближе, чтобы не отставать от разговора.
— Совсем как Калико.
— Похоже, они не усвоили свои уроки с первого раза.
— И ты уверен, что Джек с ними.
— О, да. Я мечтаю о том дне, когда смогу обхватить его рукой за горло и…
— Нет. Я выхожу из своего укрытия, где они двое могут меня видеть.
— Моя месть давно назрела.
Несмотря на усилия, которые он приложил, чтобы помочь освободить меня от Ремуса, в глазах Аттикуса все еще горит негодование.
— Твоя месть? Последнее, что я помню, это то, что ты встала на сторону придурка со змеиными глазами и отправила меня в Чистилище. Ты имеешь хоть какое-нибудь гребаное представление о том, что они делают с человеком в Чистилище?
— Это было не мое решение. Если бы это зависело от меня, тебя бы предали смерти, и мы бы не спорили здесь. Я хотела найти человека, который убил моего отца тогда, как хочу и сейчас, когда я точно знаю, кто он.
— Что ж, мне жаль сообщать тебе, милая, но ты не в той форме, чтобы мстить. И я слишком долго ждал этого.
— Аттикус… Предупреждение в голосе Титуса говорит о кипящем внутри него раздражении.
— Брат, ты чертовски хорошо знаешь, что это моя месть.
— Она заслуживает этого так же, как и ты. Чистилище было нелегкой судьбой, я знаю это. Но она прошла через ад и вернулась обратно. Ад, с которым мы оба знакомы.
Брови Аттикуса вздрагивают, как будто понимание дало ему пощечину прямо тогда. Он не осмеливается повернуть свой взгляд в мою сторону, как будто не может заставить себя посмотреть на меня сейчас.
— Их люди усиленно охраняют периметр.
— Тогда нам нужно застать их врасплох. То, как Титус в задумчивости меряет шагами пол, напоминает мне моего отца во времена, когда я шпионила за его тайными встречами с офицерами.
— Проникнуть сквозь их оборону. Джек, несомненно, спрячется за спинами своих людей. Он слишком ценит свою жизнь.
— Я согласен, что элемент неожиданности — мудрый подход. Но как? У нас нет ни людей, ни технологий, как у повстанцев, когда они напали на Калико. Небольшая банда злобных женщин не собирается прорываться дальше главного входа, и к нам со всех сторон хлынет Легион.
— Нам нужно отвлечь их.
Оба мужчины, наконец, поднимают на меня свои взгляды.
— Нам нужно поймать эту змею до того, как она нападет, — продолжаю я. — И есть только один способ выманить змею из ее норы. Живая приманка.
— Нет. Чушь собачья. Бицепсы выпирают из-за скрещенных рук, Титус качает головой, в то время как я стучу палкой по земле рядом с нарисованной мной схемой.
— Хотя это может сработать, Титус. Это хороший план. Лилит стоит надо мной, уперев одну руку в бедро, другой потирая подбородок.
— Отдать ее им — это никогда не было хорошим планом. Рычание в его голосе передает лишь малую толику ярости, запечатленной на его лице.
— Мы уже однажды попробовали этот план.
— Это не значит, что я сдаюсь. Джек верит, что я ему доверяю, — возражаю я, усталость от борьбы с этим моментом сказывается на моем терпении.
— Если только Ремус не сказал ему иначе.
— Верно. Но даже в этом случае он не собирается отказывать мне в прохождении. Пока он верит, что я одна.
— Ты не будешь одна.
— Это верно. Со мной будет их ценный доктор Левин. Ранее мне сообщили, что после моей операции доктор Левин выпустил всех своих пациентов из подземной лаборатории, и они прятались в лагере Фрейи вместе с Аттикусом.
— Джек подумает, что мы сбежали вдвоем. Мы войдем внутрь и откроем двери. Вот тогда ты применишь свою магию. Пока ты будешь отбиваться от солдат Легиона, я отправлюсь на поиски Джека.
— Нет. Не без меня.
— Тебе предстоит сыграть свою роль, Титус.
— Аттикус вполне способен встать на мою сторону.
— Нет. Аттикус делает шаг вперед, качая головой. — Ни за что. Я не откажусь от возможности убить этого ублюдка.
— Я чертовски люблю запах тестостерона ранним утром. Какое наслаждение, — говорит Лилит, отбрасывая палочку в сторону.
Насколько я понимаю, между ней и Аттикусом существует что-то вроде отношений ненависти. Кажется, они не выносят друг друга, что делает эту миссию еще более сложной.
— Тогда решено. Титус в отчаянии забрасывает грязью мою схему. — Этот план неосуществим.
— Перестань упрямиться, Титус. Это сработает!
— Конечно, так и будет. За твой счет. Человек намеревался убить тебя в первый раз. Ты выжила. Он не совершит одну и ту же ошибку дважды.
— Тогда что ты предлагаешь? Ты и остальные действуете в полную силу, пока я сижу здесь, бездельничая?
— Да.
Рычание гнева вибрирует в моей груди, когда я смотрю на него в ответ.
— Ты ничем не лучше моего отца.
Его глаз дергается при этом, его сжатые губы запечатывают любое оскорбление, которое, как я представляю, застряло у него в горле.
— Могу я поговорить с тобой? Наедине? Я вырываюсь из маленького круга, и Титус следует за мной, за угол дома.
— Что это такое? Ты пытаешься принизить меня перед всеми?
— Как я могу тебя принижать?
— Выставляя меня слабой маленькой девочкой, которая не может постоять за себя.
— Ты не понимаешь.
— Что именно? Что ты лжец?
— Лжец? Преследующее выражение на его лице — это то, чего я ожидала бы, если бы дала ему пощечину.
— Ты заставил меня почувствовать себя сильной. Внезапно ты меняешь свою мелодию на глазах у всех. Ты мне не доверяешь? Это все? Ты думаешь, я собираюсь подвергнуть опасности всех?
— Нет.
— Тогда что? В чем дело? Почему с тобой так чертовски сложно?
— Дело не в том, чтобы быть сложным. Челюсть двигается, ноздри раздуваются, его реакция предупреждает, что я истощаю его терпение.
Хорошо.
— Тогда в чем дело? Потому что в их глазах я теперь слабая и ненадежная! Слабое звено!
— Мне похуй, кто ты в их глазах.
— Конечно, ты не понимаешь! Большой плохой Альфа не посмел бы опуститься до эмоций других!
Оскалив губы, он напоминает мне бешеное животное на грани нападения. Я прокралась под его кожу, и это только вопрос
