class="p1">А ведь после того как первый источник был установлен в герцогстве Гроан, ходили слухи о том, что скоро хранители будут не нужны, что искусственные источники заменят настоящие. Но это оказалось не так, хотя монолиты и оказали существенную помощь — людям больше не нужно было бояться, что пустошь поглотит их дома.
Валлед стал лидером по производству искусственных источников, хотя после истечения первого контракта начались проблемы — талассцы больше не хотели продавать форсадит в тех же объемах, теперь, когда дела в империи улучшились. В ответ на это Феликс угрожал не только прекратить торговлю с империей, но и отрезать коридор в Бриксию, который использовали все государства. С учетом того, что женой принца Ланселя была именно бриксонка, аргумент оказался успешным и конфликт затих, даже не начавшись.
В западных государствах люди не пропадали, никто не знал об искусственных источниках, и расследование заговора против хранителей зашло в тупик. Мы так и не смогли выяснить, кто стоял за похищениями, но я почти не сомневалась, что за схемой стоял такой же попаданец, как и я. Нужно продолжать исследования на восток, в Аракию, и искать ответы там, а может и дальше, а не среди западных государств. Но пока нам не за что было ухватится.
В Бриксии мы смогли получить доступ к архивам и расширить имеющуюся карту мира. После того как я использовала почти все свои осколки и всегда была готова их заряжать, изначальная территория Валледа была быстро отмечена на картах, но ни один из родов, даже самых древних, не подходил под имеющийся знак на кольце. Только в Бриксии, после того как были установлены стабильные отношения, нам подсказали, где искать территорию этого рода.
Я отправилась туда самостоятельно со своим старым отрядом — не могла иначе. Не после того, как потратила годы на загадку кольца с координатами. Джоэл теперь был настоящим профессионалом, он выполнял эту работу тысячи раз и быстро определял, в какую сторону нам двигаться. Мы продолжали находить старые зачарованные артефакты, но все это было не тем.
А потом мы нашли старый алтарь со знаком, который я не могла игнорировать — ноль градусов. И тогда я поняла, что нашла ее, отправную точку.
Следуя теории Хораса Тенбрайка, я повернула сначала на восток, а потом на север, и на рациканах мы быстро достигли цели. Присутствие Джоэла значительно упрощало задачу — он чувствовал артефакты в земле на расстоянии, и мы без проблем нашли очередной погребенный храм.
Дар воды послушно льнул к рукам, после многих лет тренировок и практики, вычищая храм от ненужного песка, вымывая его наружу, и вскоре мы смогли спуститься вниз, где под одной из плит обнаружили зачарованный тайник с журналом.
Я знала, чувствовала, что нужно было возвращаться. Я нашла то что искала, а дома, в Валледе, меня ждала огромная семья и куча обязанностей. Отпуск закончился.
Феликс был против этой поездки и считал, что Алистер прекрасно справился бы один, но я была непреклонна. Опасность похищения всегда существовала, но почти все в мире думали, что муж подобрал мне неизвестный смертельный артефакт защиты. После того как трое моих похитителей за первые пять лет брака таинственно истекли кровью и я спокойно вернулась во дворец, попытки нападения значительно сократились. Но Феликса беспокоило не это, а то, что путь туда и обратно займет больше двух недель, плюс время на поиски артефакта, и что я буду вдали от семьи, вдали от наших пятерых детей. Вдали от него.
Я утопала в его любви и внимании. Феликс, казалось, всячески пытался компенсировать мне “неромантичность” нашего сближения, того, что у нас не было нормальной свадьбы. Он приказал сделать из моей спальни кабинет, и вопреки всем протоколам мы официально жили в одной комнате. Крыло дворца, в котором мы обитали, со временем полностью переделали, чтобы удовлетворить мои требования к купальням — я мечтала о современной ванне с подачей теплой воды, и сделала несколько набросков, которые муж нашел и решил воплотить в жизнь. Иногда Феликс также позволял себе сделать вид, что мы обычные люди — находясь под артефактами изменения внешности и обвешанные защитными амулетами с ног до головы, мы посещали театры, ярмарки и новые ресторации.
А я сама очень жалела, что мне нечего было ему дать — он был королем и у него было все. Поэтому, я старалась быть для него не только женой, но и другом — обсуждала его идеи, проверяла его речи, выслушивала его жалобы и страхи. Я не умела показывать любовь, но старалась, как могла, делом и лаской. Чтобы он знал.
Феликс знал, что меня не радуют украшения, и вместо этого на годовщину нашей свадьбы подарил мне официальные должности, дав возможность принимать многие решения на уровне главы государства без него, что было неслыханным для королев. И я вовсю пользовалась этими привилегиями.
Мне казалось, что чем довольнее будут люди в королевстве, тем меньше они захотят устраивать заговоры или переезжать в другие страны. А для этого нужно было повышать качество уровня жизни. Уровень базового образования в королевстве был меньше двадцати процентов, и я решила посвятить себя этому делу, одновременно поощряя любые независимые изобретения и исследования. Я полностью погрузилась в эту работу, даже тогда, когда была на последних месяцах беременности.
Давление общественности и ожидания, возложенные на мага воды, невозможно передать словами. О будущем потомстве писали в газетах, детей обсуждали в тавернах, и даже в других странах говорили о том, с кем будут помолвлены ещё не рожденные, даже не зачатые дети. Почти каждый человек в королевстве ждал этих детей как ответа на все вопросы. Все гадали, насколько сильна будет их связь с источником. Сильная связь означала, что при следующем правителе территория принадлежащая королевской семье увеличится, а вассальные земли будут в безопасности, обеспечивая стабильное будущее на многие сотни лет.
Я очень радовалась, что родилась в этом мире хранительницей и с рождения знала, что рожать детей — это моя обязанность: для источника, для людей, для безопасности этого мира. Если бы я, со своими взглядами на Земле, попала сюда в тело взрослой девушки, я бы точно взвыла от такого вмешательства в личную жизнь и такого давления. И точно не родила бы пятерых детей. Но у меня было двадцать лет, чтобы привыкнуть к этой мысли, и такая одержимость общественности моими будущими детьми не вызывала у
