— Что вы меня мелочами заваливаете? Сами не можете решить? Если он вас беспокоит, то отправьте его на «отдых»! Никто и ничто не должно помешать нашему плану! Где сейчас Тридцатый?
— После госпиталя его следы утеряны, но его бывший инструктор, который весьма точно предсказывал его поведение, уверен, что Тридцатый должен был отправиться в Москву, чтобы повстречаться со Вторым.
— На всякий случай позаботьтесь о безопасности и пусть вылетает ко мне с отчетом! И помните, вы мне дороги: если что не так, сразу ко мне! Ясно?
— Спасибо, Первый, ясно! Как поступить с Тридцатым?
— Если не удастся перетянуть на нашу сторону, — Рассказов с жалостью вздохнул, — жаль, конечно, но он слишком много знает: хотя достойно сослужил нам, больше он нам не нужен. Убрать!
Третий не преувеличивал, когда сообщил Рассказову о важной встрече на даче тех, кто готовил переворот в стране. Ситуация давно назревала, однако были и такие, которым нужен был какой-нибудь убедительный аргумент, чтобы созреть окончательно. Аргумент должен был быть настолько убедительным, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения в его подлинности.
Рассказов очень долго размышлял о том, что может сослужить детонатором, который сделает взрыв направленным в ту сторону, в какую нужно им.
И он нашел такой детонатор: дискета! Дискета, на которой будет зашифрована целая сеть агентуры, координаты подпольных баз с оружием, одну из которых и уничтожат воздушно-десантные войска, чтобы подтвердить подлинность информации. А все нити сведений в этой дискете замыкаются на единственном человеке — Президенте!
Да, именно он готовит военный переворот в стране и к таким выводам придут те, кто расшифрует эту дискету: настолько там будут убедительные факты и фамилии действующих лиц. Более того, будет названа и конкретная дата начала военного переворотам конец сентября, когда многие-силы страны будут заняты борьбой за урожай. Убедительно? Вполне!
На этом заседании собрались очень высокие чины из Прокуратуры СССР, из Министерства внутренних дел СССР и, самое главное, из Комитета государственной безопасности.
Решение было почти единогласным: переворот должен быть тихим и не очень заметным. Первым делом — Президент! Если он не примет их условий, то убрать и объявить о его болезни! Потом убрать тех, кто откажется принять чрезвычайное положение в стране.
Первые, кому будет предложено принять эти условия после Президента, — Ельцин и мэр Москвы. При отказе подчиниться они должны быть моментально ликвидированы. Министр обороны берет на себя задачу стягивания войск к Москве на случай, если будет организована попытка противостоять новой власти при помощи народа.
Начало этого плана наметили на вторую половину августа, то есть на месяц раньше, чем говорилось в дискете. И до этого срока оставалось около недели.
Правда, был момент, когда некоторые из присутствующих высказались, что дискета может быть провокацией, но тогда слово было предоставлено генералу госбезопасности Галину Александру Борисовичу. Он очень убедительно, а главное доходчиво, доложил о базе, на которой было сконцентрировано огромное количество оружия, о тех силах, которые были подключены для того, чтобы не дать дискете попасть к ним, о страшных потерях техники и людей. После его доклада никто больше не выразил никаких сомнений.
Гибель генерала Галина
Как же был удивлен Савелий, когда после первых же слов, которые ему поручил сказать Майкл Джеймс в посольстве, его отвели в комнату, где он встретился с живым и невредимым Майклом.
— Майкл?! Ты жив? Как я рад тебя видеть! — воскликнул Савелий. — Ну, рассказывай! Как тебе удалось добраться сюда?
— Подожди, Савелий! — прервал тот. Он еще не очень хорошо себя чувствовал: дышал с трудом, был бледен. — Я думаю, поговорим еще, когда будет время! Слушай меня внимательно! По нашим каналам стало известно, что генерал госбезопасности Галин является участником переворота в вашей стране. Кто участвует вместе с ним, мы не знаем, и потому не можем сами сообщить эту информацию кому-либо, не уверенные, что он не является участником заговора! Я и тебе не должен был говорить, но я тебе верю! Верю, что ты сможешь распорядиться этой информацией правильно! Во всем этом как-то завязана база, на которой мы с тобой были. — Он чуть помолчал, набираясь сил, потом добавила — А сюда меня переправил полковник госбезопасности Богомолов… Он и нашел меня там, где вы меня оставили.
— Богомолов? Ты сказал Богомолов? — удивленно воскликнул Савелий.
— Да, Богомолов. Ты его знаешь? — нахмурился Майкл.
— Да, вроде, знаю. — Савелий поднялся со стула.
— Савелий, спасибо тебе. За все спасибо! — сказал Майкл по-русски и крепко пожал руку. — Торопись, пожалуйста, и, когда сможешь, приходи: я буду в Москве еще недели две-три, как заверил врач.
— Я постараюсь, Майкл! — кивнул Савелий и добавил по-русски. — Если буду жив.
— Ты должен, должен быть жив! Слышишь, должен! — выкрикнул он и закашлялся. Савелий нажал кнопку вызова, и в комнату тут же вошла медсестра, которая начала хлопотать вокруг Майкла.
Савелий некоторое время посмотрел на него и вышел.
Когда он оказался на улице и прошел несколько сот метров, пытаясь обнаружить за собой слежку, то не обнаружил ее. Он вытащил из кармана белую тряпочку, которую передал ему капитан, и снова прочитал ее: на ней был написан телефон и фамилия полковника Богомолова. Вряд ли это было совпадением. Он поспешил к телефону-автомату и быстро набрал номер:
— Мне нужен полковник Богомолов!
— Кто его спрашивает? — отозвался вежливый голос дежурного офицера.
— Передайте, что его спрашивает Бешеный! — после недолгого раздумья Савелий решил назвать свою кличку, которую полковник Богомолов должен был помнить по делу, связанному с Воландом.
— Вы можете перезвонить? — после небольшое паузы спросил тот.
— Нет, передайте, что это срочно, — упрямо сказал Савелий.
— Минуту… — снова пауза, и вскоре раздался знакомый голос
— Я вас слушаю, товарищ Бешеный! — и Савелий сразу понял, что полковник принял его игру.
— Я могу говорить прямо?
— Почти, — уклончиво ответил полковник, намекая, что иносказательно говорить можно.
— Однажды вы, товарищ полковник, сделали мне предложение, помните?
— Савелий был уверен, что Богомолов вспомнит то, что предлагал ему работу в органах госбезопасности.
— Конечно, помню! Вы пойдете или нет? — полковник почувствовал, что речь идет о чем-то важном и решил подсказать Савелию, как вести разговор.
— Нет, я не хочу пойти в тот дом, где глава семьи, ну… Галин отец решил предать своих родных и ходит в гости к тем, с кем я вчера поссорился.
— Вы уверены в этом? — полковник сразу понял, о ком идет речь.
