—Водочки.
Роберт, не спрашивая, налил Юле яблочный сок, а себе коньяк. Напитков на столе оказалось в изобилии, что не мудрено в доме врача, ведь основной валютой благодарные пациенты считают именно алкоголь. Артур, тоже не интересуясь Юлиными предпочтениями, положил ей оливье, селедку под шубой, грибы.
—Только торт не клади сюда же,— тихо осадила его Юля, пока Роберт объяснялся с отцом по поводу того, что они опоздали.— Достаточно!
—Ешь, а то тощая, как каркас от велосипеда стала,— Артур поставил перед ней тарелку.— Давай Британцу тоже наметаю чего-нибудь.
Разговоры за столом слились для Юли в общий гул. Она безучастно ковыряла вилкой в тарелке, сводя догадки и факты по поводу своего сновидения: «Номер в Англетере мог мне присниться, я там бывала; все, что мы вытворяли с Эдвардом, помню урывками, но таковы сейчас реалии моей памяти. Честно говоря, вообще все в голове смешалось. Я не все помню, о чем с Робертом говорили до его отъезда. Плащ не из разряда советского ширпотреба и не с кооперативного рынка, в вещах я знаю толк. Но на зарплату медсестры, такой не купишь. Значит муж или любовник подарил? Замужние барышни сидят по домам, а не обслуживают гостей своего босса… Впрочем…— Юля бросила украдкой взгляд на Фаррелла-старшего, которому Настя, положив руку на плечо, что-то ворковала на ухо, а он улыбался и кивал головой.— Вот гад! Мог бы придержать коней до отъезда. Это что тогда получается? Он на меня еще и плащ любовницы нацепил? Зачем? У меня свой нормальный. Тогда как и почему он мне так въелся в память, что прямо приснился. Пойдем дальше. Во сне мы ездили на моей машине, может выйти, посидеть в ней, что-нибудь да вспомню. Эдвард не курит, так бы хоть по окуркам можно было что-то понять. Лишь однажды в моем сне он ехал со мной в моей машине, но этот чистюля никогда отпечатков не оставляет, наверное. Вообще, как ни крути, все разбивается об одно непреложное доказательство — сохраненная девственность! Думай, Юля, думай. Как говорил Шарапов в фильме про пистолет? Главная улика! Я пролежала пять дней, по словам Эдварда, в лечебном сне. Могли ли за это время. зажить швы на слизистой? При его умении…»
—Джулия!
—Что?— не сдержалась она, быстро и резко отреагировав на слова человека, мысли о котором заполонили сейчас все ее сознание.
—Поднимемся в смотровую ненадолго,— Эдвард встал и чуть поклонился Насте.— Не скучай.
Роберт тоже поднялся и помог Юле выбраться из-за стола.
—Посиди,— негромко произнес Фаррелл-старший и похлопал сына по плечу.— Я только сделаю уколы твоей принцессе и верну обратно.
У Юли закружилась голова, когда Эдвард коснулся ее руки. Она помнила дурманящий вкус поцелуев, так не похожих на те, что дарил ей Роберт. Сейчас ее распирало от желания хорошо врезать своему врачу, то ли от ревности, то ли от смелых предположений. Молча они поднялись в смотровую и Эдвард повернул ключ в замочной скважине.
—Сними платье,— он подошел к раковине и вымыл руки.
Юля замерла посреди комнаты.
—А приподнять юбку для укола недостаточно?— меньше всего ей хотелось теперь перед ним раздеваться.
Он повернулся, смерил взглядом, но ничего не ответил, снял с крючка полотенце и тщательно вытер руки.
«Злишься на меня? Нормальный подход. Ну, держись»,— Юля призывно улыбнулась, провела пальцами по груди, перевернула их в районе живота, скользнула на плавно покачивающиеся бедра и, ухватив за ткань, стянула с себя платье, оставшись в чулках, круженом белье и в белоснежном корсете. Подарок Роберта, привезенный из Лондона, сидел на ней изумительно, она не сомневалась в этом. Юля склонила голову набок, отставила в сторону бедро и шлепнув по нему ладонью, замерла. Связка удалась на славу.
У Эдварда челюсть отвисла в прямом смысле.
—Что ты вытворяешь?
—Ты попросил снять платье, я — сняла. Чем ты недоволен?
Эдвард отвернулся к столу и загремел крышкой стерилизатора. Юля подошла к окну и уставилась на парковку, где рядом с ее машиной припарковался искореженный автомобиль Громова.
Сзади послышались тихие шаги, и ватка, с холодящим кожу спиртом, коснулась ее бедра. Кожа от одного его прикосновения покрылась мурашками, но тут же острие иглы напомнило ей о цели их уединения здесь. Один за одним Эдвард сделал три укола. Одноразовые шприцы упали на подоконник, и горячие мужские ладони легли ей на плечи.
—Что ты со мной делаешь?— теплое дыхание коснулось ее кожи и будто электрические искры ударили в затылок.— Я люблю тебя и не знаю, как мне жить дальше.
—Я люблю Роберта. Но ты мне нужен.
—Знаю,— губы коснулись ее макушки.— И потому всегда буду рядом. Послезавтра летим в Лондон.
—Мой паспорт у Артура.
—Твой паспорт у меня. И билет тоже.
Из дома на улицу галдя вывалили парни в полном составе, и Юля быстро задернула жалюзи.
—Страшно предположить в какую сумму тебе это обошлось.
—Обошлось и слава Богу!
—Ты нашел книжку?
—Да, ведь это единственное, что ты оставила.
Юля развернулась к нему и вцепилась в лацканы пиджака.
—Ты спас меня, зная, что я счастлива в объятьях другого мужчины. Как ты все это терпишь?
—Это не самое страшное испытание, которое преподносит жизнь.
—Но это неправильно!
—В мире вообще мало идеального.
—Ты можешь ответить мне честно на один вопрос?
—Нет.
—Но ты не знаешь еще даже о чем?
—Если бы я мог ответить на этот вопрос «да», ты бы не требовала вперед согласия,— Эдвард достал из кармана банку и протянул Юле.— Не буду просить тебя снять корсет, но на спину нужно нанести мазь. Попроси своего благоверного это сделать перед сном.
—А шрам на груди?
—Им займемся через пару месяцев. Пойдем к гостям,— Эдвард поднял ее платье и помог одеться.— Только не навороти больше бед.
—У тебя роман с медсестрой?— сорвалось против воли с непослушных губ.
—Мне льстит твоя ревность.
—Я не ревную,— Юля не знала куда глаза девать от стыда.
—Обманывай кого-нибудь другого,— голос его дрогнул.
