распознать его физиономию.
Весь личный состав, дежуривший на посту, был допрошен лично мной. Ребята убеждают, что беглецов не было обнаружено ни в одном авто. Каждая машина досконально проверялась, особенно грузовой транспорт.
Может они прошли пешком, а после сели и спокойно двинулись дальше? Не знаю… Сейчас бесполезно строить догадки, нужно каким-то образом искать Алину, вот только где?
После того как я прилетел в Питер, я почувствовал боль своей пары. Связался мысленно немедленно, и был удивлен, что она ответила. Я просил ее не закрываться, вот только она не послушала меня и в очередной раз простилась.
Я чуть дверь машины не вынес на ходу, после того как она снова заблокировала нашу связь.
— Котов! Что нового?
Мне кажется, эта фраза, словно песня на заевшей пластинке, повторяется каждый час.
— Пока ничего!
Туже пластинку слышу и я.
Мня разрывает на куски от бессилия. Я не знаю, что еще можно предпринять, чтоб отыскать Алину. У них очень хорошая команда получилась. Слаженно работают. Но вот только не в мою пользу.
— Нина! Есть новости?
— Нет! — покойно говорит племянница. Она больше не язвит и не смеется надо мной, как раньше. Она умная девочка и прекрасно понимает, что мне далеко не до шуток. — Новостей нет. Алина ни с кем не связывалась, ее тетя тоже.
— Как продвигается подготовка к проверке? — спрашиваю, для поддержания разговора.
— Не о том беспокоишься дядя! — говорит Нина. — Лучше скажи, Алина отвечала тебе?
— Да, но лишь для того чтоб попрощаться.
— Мне так жаль!
— Не надо… Как Макс?
— Разбит. Ходит черные тучи. Места себе не находит, постоянно подрывается бежать искать ее.
— Нина, я сам не могу найти ее. Куда он порывается?
— Ему так-же больно, он ее практически вырастил…
— Ладно! Привет ему.
— Держись!
Нина
— Макс! — шепчу, заходя в ванную комнату. Он стоит под душем, не отвечает. — Макс! — повторяю снова.
— Да малышка! — наконец произносит, не поднимая головы.
Подхожу ближе, чувствую его переживания, он страдает. Хочу забрать его боль, хочу успокоить его.
Захожу в кабинку прямо в одежде и сходу прижимаюсь к его мокрой спине. Он вздрагивает, осторожно поворачивается ко мне лицом, затем хмурится, замечая меня в одежде.
— Что-то случилось? — он заглядывает в мои глаза. Я машу головой, поджав губы.
— Нет, просто переживаю за тебя! — глажу его грудь.
Моя одежда уже насквозь мокрая, я чувствую ее тяжесть, и мне очень хочется ее скинуть, но я не решаюсь это сделать. Не решаюсь, потому что думаю, что это не правильно, соблазнять мужчину, когда он в подавленном состоянии.
Мы не занимались сексом с тех пор, как Тимур сообщил, что Алина пропала, и я буду ждать столько, сколько потребуется Максу, чтоб прийти в себя.
— Красавица моя! — шепчет он, касаясь пальцами моих губ. — Я не хочу ранить твои чувства, — он смотрит в мои глаза. — Но я так хочу забыться! Забыться в тебе. Позволь мне это сделать! — простит он.
Сердце обрывается от его слов. Мне хочется разделить его боль пополам.
— Конечно! Все что угодно! Скажи что мне сде….
Я не успеваю договорить, как губы Макса впиваются в мои жадным поцелуем. Моя одежда начинает трещать по швам и уже через несколько секунд, я стою перед ним абсолютно голая.
— Я хочу тебя! — стонет он, прижимая меня к мраморной стенке. Воздух выходит из моих легких, когда он языком касается моей метке. Содрогаюсь на месте.
— Возьми, — отвечаю стоном. Он впервые коснулся ее, с того момента как поставил. По телу пробежала волна удовольствия, меня передернуло от новых ощущений.
— Нина! — он отрывается то моей шеи. — Я хочу тебя жестко… — поясняет он, изучая мои глаза, пытаясь уловить нотку сомнение, но он ее там не найдет. Я на все готова!
— Возьми меня, как хочешь! — соглашаюсь не раздумывая. Все что хочешь, лишь бы тебе было хорошо!
— Господи, вот я подонок! — отстраняется он. — Разве можно с таким ангелочком грубо обращаться? Прости детка, что предложил такое!
Он что, собирается остановиться? Он думает, что я боюсь грубого секса? Не дождется!
— Макс отымей меня! — прошу серьёзно.
— Что? — его голос надламывается.
— Я сказала, трахни меня!
Его глаза округляются, а тело приходит в движение. Оно снова прижимает меня к холодной плитке. Его теплые руки накрывают мои груди и сильно сжимают, вызывая пульсацию между ног. Губы продолжают терзать мой рот, сплетая наши языки в уничтожающем поцелуе.
Макс неожиданно резко поднимает мою ногу, и со всей силы вгоняет в меня свой член. Мы стонем в раз от этого дикого удовольствия. Мне нравится то, как он врывается в мое лоно, и я не вижу тут ничего грубого. Наоборот, я чувствую все намного интенсивней.
— Люблю тебя! — вбивается он с диким стоном. — Люблю до невозможности! — снова сильный толчок. — Только посмей меня оставить! — стону от удовольствия, всхлипываю от его сумасшедшего темпа. Меня разрывает от блаженства, прошивает с ног до головы. Тело покрывается мелкой дрожью, и я кончаю, сжимаясь в судорогах. — Моя! — выдыхает он с последним толчком и бурно кончает глубоко в меня.
Продолжаю стонать, так как его член пульсирует во мне, посылая импульсы моей эрогенной точке, затем его зубы вонзаются в мою шею, новым укусом. По организму снова разливается эйфория, как и в первый раз, до дрожи в ногах, до спазмов в лоне, это просто незабываемо, умопомрачительно…
— Боже! — стону я. — Только посмей еще раз нежиться со мной!
— Детка! — прижимается Макс ко мне. — Скажи, что всегда будешь рядом!
— Буду! — страстно целую его. — А теперь отнеси меня в постель! — прошу его. — Кажется, я не могу стоять на ногах, — смеюсь я.
Глава 56
Три месяца спустя
Тимур
Три месяца — девяноста один день и восемнадцать часов я не видел свою жену.
Это мучительная пытка, в которой я с каждым днем становлюсь все слабее и уязвимей. Я применил все необходимые методы для улучшения поиска, но все безрезультатно. Они словно испарились. Никто из них не выходил на связь, никто из них не был замечен ни на одном континенте.
Я проверил все догадки ведьм, облетел весь белый свет, отработав все наводки, поступившие по поводу замеченных людей схожих с Алиной.
Все бес толку. Нет ее нигде.
Лев каждый божий день звереет, становится агрессивным, вспыльчивым и все потому, что он не может отыскать свою половинку. Он бьется как рыба об лед, лишь раня себя, причиняя боль себе и мне заодно.
Несколько раз ловил себя на мысли, что вишу на грани обращения перед
