Супружеская пара приходит в суд, чтобы развестись.
– Девяносто восемь, – отвечает жена.
– Сто один год, – говорит муж.
– Семьдесят лет.
– Шестьдесят пять лет назад. И с тех все только хуже и хуже, – признается жена с горечью.
– Она постоянно осыпает меня упреками, – подтверждает старик. – Никаких сил уже нет.
– Мы боялись огорчить детей и ждали, пока они умрут.
125
Исидору и Лукреции кажется, что путешествие длится шесть или семь часов.
Наконец автобус останавливается, визжа тормозами. Стефан Крауц открывает дверь в пассажирское отделение и просит журналистов завязать глаза. Они на ощупь вылезают из машины и чувствуют, что находятся в каком-то открытом и ветреном месте.
Поддерживаемые невидимыми руками, они идут вперед, пересекают широкую дорогу, поднимаются вверх по одной, затем по другой и третьей улицам, ведущим в гору. Они чувствуют под ногами древнюю булыжную мостовую. Скрипя, открывается тяжелая деревянная дверь.
Они проходят двор, потом еще один.
Стефан Крауц шепотом руководит людьми, о присутствии которых Исидор и Лукреция только догадываются. Открывается еще одна дверь. Они входят в прохладное помещение. Лукреция на ощупь находит руку Исидора. Он не отталкивает ее.
Приключения, опасность. Как же это меня возбуждает!
Если бы я сейчас занималась сексом с Исидором, мне хотелось бы, чтобы он ласкал самые неожиданные участки моего тела. Чтобы он поцеловал меня в затылок, потом в ямочку на крестце, потом в ухо.
Лукрецию выводит из состояния мечтательности грохот ржавого замка. Они идут вперед, спускаются по лестнице. Коридор. Снова лестница. Снова коридор. Они спускаются по винтовой лестнице еще на один этаж.
Наконец Исидор и Лукреция входят в какое-то помещение. Их усаживают. Стефан Крауц снимает с них повязки. Они сидят в креслах, установленных на ринге. Но они не связаны, и к их вискам не приставлены пистолеты. Помещение очень похоже на тайный зал в подвале маяка, правда, оно гораздо меньше.
Рядом стоит человек в фиолетовой тунике, в фиолетовом плаще и фиолетовой маске, изображающей веселое лицо с растянутым до ушей ртом и поднятыми бровями. За ним еще двое в сиреневых туниках и плащах. На них тоже смеющиеся маски. За ними еще две фигуры в темно-розовых и менее жизнерадостных масках.
Стефан Крауц также надевает плащ и сиреневую маску, изображающую широкую улыбку. Он обращается к фигуре в фиолетовом:
– Приветствую вас, Великий Мастер. Я привел к вам Лукрецию Немрод. Она научный журналист из «Нового обозревателя», ей двадцать восемь лет. Она расследует смерть Дария.
Спокойный голос Крауца контрастирует с веселым лицом его маски. Женщина, которую он называет Великим Мастером, кивает.
– А это Исидор Катценберг, научный журналист, безработный.
– В отставке, – поправляет Исидор.
– Сейчас он не работает, но был главным научным журналистом. Тоже в «Современном обозревателе».
– Пока меня не уволили, – уточняет Исидор.
– Сорок восемь лет. Занимаясь расследованием обстоятельств смерти Циклопа, Лукреция и Исидор узнали о нашем существовании. Они были на маяке и видели последствия трагедии.
Женщина в фиолетовой маске не проявляет никаких признаков волнения.
– С недавних пор в их руках находится «Шутка, Которая Убивает».
Некоторые из присутствующих не могут сдержать восклицаний.
– Схватить их, – приказывает женщина в фиолетовой маске.
– Наш чемоданчик заперт на кодовый замок, – говорит Лукреция. – При попытке взлома содержимое автоматически уничтожится.
Стефан Крауц кивает.
– Что вы хотите в обмен на «Шутку, Которая Убивает»?
– Знание, – говорит Исидор. – Мне казалось, что мы уже обговорили все детали и даже подписали документ.
– Какое знание?
– О смехе, о вашем тайном обществе, о вас, – отвечает Исидор.
– И только?
Серьезный тон не вяжется с веселым выражением маски.
– Мы же обо всем условились еще до нашего приезда, – подает голос Лукреция.
– Мы не устраиваем экскурсий. Чтобы получить знание, нужно стать членом общества. Это трудно. Это опасно. Это смертельно опасно. И требует немалого времени. Вы уверены, что этого хотите?
– Как долго надо ждать инициации? – спрашивает Исидор.
– Девять месяцев. Время вынашивания ребенка.
– В таком случае, мы отдадим вам «Шутку, Которая Убивает» через девять месяцев.
Женщина в фиолетовой маске совещается со стоящими поодаль коллегами в сиреневых плащах.
– Проблема в том, что у нас нет времени, – говорит она наконец. – Без «Шутки, Которая Убивает» мы как…
– Раковина без жемчужины? – заканчивает Исидор.
– Храм без святыни. «Шутка, Которая Убивает» – часть нашего духовного наследия. И очень важная. Вам известно, что некоторые люди, без всякого на то права, считают себя наследниками наших традиций. У нас были проблемы с… раскольниками.
