крепостей, а потом убивали. Однако решение за вами, стратег.
— Те кто во время начала восстания сдавался и складывал оружие свою участь заслужили. — ответил ему Клестус. — Из-за их беспечности нам сейчас приходится так тяжело.
— Скажу честно… — взял я слово, ощущая как слипаются глаза. — Пленные мне нужны ради денег, а деньги для покупки оружия и найма людей. Поэтому, пока есть возможность, давайте содержать их живыми. Со мной недавно говорил легат Карра. Хотите услышать новости с другой части фронта?
Все, разумеется, хотели и про пленных временно забыли. Легат Кайс поведал мне, что между армиями Карра и Ксериона состоялась масштабная двухдневная полевая битва, которая не принесла ни одной из сторон однозначной победы, но была очень кровавой. Говорят, что люди валились с ног и падали из седел от усталости или теплового удара. Один полный день с утра до ночи гремел бой. Следующие сутки противники отдыхали, довольствуясь малыми стычками. Затем ещё день они провели в поле друг напротив друга. Строй на строй. Карр наступал, но не хотел далеко отходить от лагеря. Шаддинцы же избегали прямого столкновения, постоянно маневрируя и пытаясь искать слабые места. Имперцы стояли широким фронтом. В числе армии Карра было много полевых орудий, пращников, лучников, а также многочисленная легкая кавалерия союзников. Кроме сэйфов и южных племен ему на помощь пришли кочевые народы, обитающие за Хаттарским царством. Однако часть из них пришлось переправлять по морю и они выступали как пешие лучники. Сочетание тяжелой пехоты, артиллерии и многочисленных стрелков позволило Карру обойтись почти без полевых укреплений. Ночевали же войска в основном лагере. После второго дня сражения Ксерион увёл свою армию, чтобы дать отдых лошадям и людям.
Легат предупредил, что у шаддинцев там тоже была легкая полевая артиллерия. Что-то около сотни скорпионов. И враги, не достигнув успеха с Карром, могут перебросить их на наш участок.
— Как бы шаддинцы вообще все свое полчище на нас не кинули. — предположил Таркус. — Им нужно разбить одну из частей имперской армии. У нас много раненых и сил меньше чем у Карра. Если всеми навалятся, могут и лагерь попытаться сковырнуть.
— Но тогда Карр сможет ударить им в спину. — ответил Поций. — Оба лагеря относительно недалеко.
— Нам пройти обратно нужно было лишь три километра. — напомнил Таркус. — Кому-то показалось, что это было недалеко? А до Карра сколько? Восемь? Шаддинцы умеют хорошо маневрировать и оставлять заслоны. Нам нужен отдых. Нужно вернуть в строй как можно больше воинов, а до тех пор ждать.
— Здесь для таких решений есть стратег. — ответил Поций.
Они похоже были немного в конфликте. Оно и понятно. До появления Шестнадцатого Двадцать Первый был главной нашей силой, а Поций его примасом первой когорты. Считай второй человек в армии и военный трибун на полставки. Теперь же появился другой джентльмен со схожими амбициями и очень боеспособным легионом за спиной. Надеюсь, дальше пикировок дело не зайдет.
— Чем больше раненых мы вернем в строй, тем будет лучше. — озвучил я истину наподобие "вода мокрая", но нужно было срочно разрядить обстановку. — А пока нам придется из оставшихся центурий собрать относительно боеспособные когорты. Понимаю, что перемешивание подразделений не пойдёт на пользу слаженности, но боюсь что выбора нет. Надеюсь, что у нас получится провести в лагере неделю-другую и залечить раны. Если нет, то придётся воевать оставшимися силами.
Повисло тягостное молчание. Легион — это структура, которая работает через чёткое распределение полномочий. У него есть иерархия, которая позволяет отдавать приказы и добиваться их исполнения. Любая перетасовка подразделений грозит нарушением привычной структуры. Но что поделать? Кому-то придется временно обрести новых командиров.
— Возможно, стоит часть ауксилии перевести в легионы для восполнения потерь. — предложил Таркус.
Активный он. Может даже слишком, но говорит довольно адекватные вещи.
— Кто там еще из наследства Аргета заваляся? — тут же поспешил добавить свое слово Поций.
— Поглядим. — кивнул я. — Но там уже все больше бродячий цирк остался.
Мы забрали из лагеря наемников заклинательницу стихий со слабыми целительными навыками. Но больше магического лечения там не нашлось.
После совещания я залез в ванную, минут двадцать отмокал, стараясь ни о чём не думать, а потом уснул прямо там. Кто-то из слуг додумался не давать воде остыть, время от времени подливая горячую. Проснулся в не особо бодром состоянии. Даже усиленное демоном тело очень утомилось от жары, переходов и ношения брони. Кое-как вытерся, переполз на кровать и снова вырубился. Мне опять снился Дворец. Просторные коридоры, голубое небо за окнами, порхающие цветы, рыба с тигровыми полосками и спокойная, неземная мелодия. Это был приятный сон. Я очнулся, ощущая как моё тело освободилось от тяжких цепей усталости. Это напоминало состояние странной бодрости, которое испытывал во Дворце после ночных прогулок.
"Что же там со мной приключилось? И почему оно не кажется чем-то опасным?"
Я внезапно понял, что хочу узнать ответы на эти вопросы. Мне уже неоднократно приходилось сталкиваться с разного рода сверхъестественными воздействиями. Самым безопасным по итогам оказалось внимание Лав, но и оно сначала воспринималось как угроза. А тут все иначе. Меня тянуло обратно. Обратно куда? Я не знаю, но ощущаю что очень хочу вспомнить. Не для Арамии или Гилама, а для себя. Странно. Я вроде даже должен забеспокоиться по поводу отсутствия беспокойства, но почему-то не могу. Обычная моя паранойя дает сбой. Голос, который вечно шепчет мне: “не лезь, Мишаня, лишний раз в незнакомый омут” молчит, когда речь идет о ночном рандеву во Дворце Дэвов. Мне мозги промыли? Я вспомнил Екила. Черт… Вспомнил и сразу холодок по спине. Пустой, отрешенный взгляд бывшего венатора, который встретил когда-то древнее божество. Встретил и больше ничто в мире людей цестинца не интересовало. Даже после смерти тень Екила не осталась у бренного тела, а отправилась в неведомые дали. Туда, где его ожидало божество. Я могу стать таким же? Мне удалось отринуть влияние Немертвого Бога. Но Сердце, оживленное мной, является уже искаженной версией древнего божества. Гротескной, безумной, полной противоречий, ревущих криками тысяч страдающих душ. А старое Сердце Мира проникало в мысли и чувства своих последователей без всякого насилия. Добилось от них тяжелейшей зависимости. И когда Сидониус обрубил эту связь своим клинком, то тысячи людей на
