никогда не была похожа на женщин нашего вида. Зачастую я испытывала скуку, и мне быстро всё надоедало. Я никогда не была такой эмоциональной, как Стан. Так что тебе повезло со мной. Я не собираюсь устраивать тебе истерик. Хочешь в душ вместе со мной?
— Я должен бы отказаться, но так устал и хочу спать, так что просто соглашусь.
— Хороший монстр, — улыбнувшись, отодвигаюсь немного назад, ожидая, когда Томáс разденется и войдёт ко мне в душевую.
— Знаешь, о чём я думал сегодня? — интересуется он, пока я намыливаю его плечи.
— Нет. Расскажи.
— О том, что если бы я не испугался тебя, и у меня было бы нормальное представление о нашем мире, то всего этого мы могли бы избежать. Вероятно, твоя семья тоже была бы жива, но я струсил.
— Ты не можешь винить себя за прошлое и свои решения, Томáс. Это бессмысленно. И я не уверена, что оценила бы тебя по достоинству. Тогда я была слишком высокомерной, глупой и всегда соревновалась с любым вампиром. Поэтому всё случилось в правильное время, — заверяю его.
Томáс прикрывает глаза и облокачивается о стену, пока я намыливаю свои волосы.
— Я не готов, — шепчет он.
— К чему?
— К месту, которое должен занимать рядом с тобой, Флорина. Я не хочу его. Я никогда не мечтал о женщине и семье. Я отрицал это, потому что у меня был очень плохой пример перед глазами. Но сейчас я понимаю, что не смогу долго прожить без тебя. Не учитывая моих видений и неконтролируемую похоть после них, я не хочу оставлять тебя одну. Не хочу.
— Послушай, всему своё время. Мы уже убедились в том, что нельзя менять ход событий. Значит, что-то должно случиться, чтобы ты искренне захотел быть моим мужем. Ты должен почувствовать это сердцем, Томáс, а не насиловать, убеждать и уговаривать себя. Я знаю, что ты чувствуешь. И это ужасно давит на тебя. Но я не принуждаю тебя быть со мной сейчас. Предполагаю, что у нас появится какой-нибудь шанс, чтобы всё уладить. Будет некий вариант, о котором сейчас мы ничего не знаем. Так что не переживай и не нагнетай. Всё в порядке, — мягко целую его в губы, и Томáс притягивает меня за талию к своему обнажённому телу.
— Можешь кое-что пообещать мне?
— Сначала скажи что. Я не буду тебя убивать.
— Нет, — он улыбается и качает головой. — Пообещай, что ты всегда будешь помнить эти минуты и не забудешь, какой я настоящий. Я сейчас именно такой. Ты будешь доверять своим воспоминаниям, а не происходящему. Обещаешь?
— Обещаю. Ты думаешь, что я снова буду чувствовать себя плохо?
— Да. Думаю, да. Когда я уеду, нам обоим будет больно. Мы должны через это пройти поодиночке, но потом всё будет лучше.
— Ты снова стал драматичным, Томáс. Меня это так раздражало в нашем виде, но тебе это идёт. Ты словно таинственный и ранимый монстр.
— А ты моя красавица, которая спасёт монстра?
— Хм, посмотрим на твоё поведение, но я точно не собираюсь целовать тебя в задницу. Хотя задница хорошая.
Томáс громко смеётся и целует меня.
Это для меня самое удивительное время в моей жизни. Я счастлива. И знаю, что скоро мне вновь будет плохо, только теперь у меня есть причина жить. Это Томáс. Мне страшно, и это не воспоминания. Это страх, обусловленный тем, что ему могут причинить боль, а я не смогу его защитить. Он слишком хорош, чтобы быть вампиром.
Уложив Томáса спать, оставляю его одного и спускаюсь в библиотеку. Жаль, конечно, дверь, но ничего. Будет новая когда-нибудь. Это не столь важно.
Мне приходится прибраться в библиотеке, и от приложенных усилий я чувствую голод. Думаю, что Томáс тоже будет голоден, когда очнётся, поэтому я иду на кухню и рассматриваю содержимое холодильника. Нет, мне нельзя ничего готовить, я убью нас обоих. И если я…
Внезапно по всему дому раздаётся сигнал, предупреждающий о проникновении на мою территорию.
— Чёрт, — шепчу, хватая нож.
Этого ещё не хватало. Если за мной пришли, и опасения Томáса, слова Стана и опасения Совета верны, то я в чёртовой опасности. Меня, действительно, хотят убить, и кто-то узнал о моём убежище. А если узнал один, то знают все.
Грёбаный мир.
Глава 32
Меня с детства учили защищаться. Помимо этого, всех вампиров отправляли служить. Мы не один раз участвовали в войнах людей на той стороне, которую считали самой гуманной. Конечно, наши силы были распределены таким образом, чтобы не убить всех врагов сразу, иначе нас бы обнаружили. В каждый поход отправляли не больше двух вампиров. Я часто участвовала в войнах, мне нравилось само ощущение сражения и нужности, борьбы и победы. Но по прошествии веков мы перестали влезать в войны людей, потому что поняли, что они нами пользовались, и наши вампиры начали исчезать. Попросту говоря, их считали без вести пропавшими. Такое в нашем мире не работает. Любой глава вампирского клана может призвать определённого вампира, как и увидеть его местоположение, если он ещё жив. Отсюда мы и узнали, что нас разоблачили и начали пользоваться нашей кровью, создавая гибридов, ведь полноценного обращения люди не могли совершить без согласия вампира или человека. Это работает вне зависимости от желания кого-то третьего. Поэтому тот период, когда нам пришлось залечь на дно и спрятаться, уничтожив всех, кто хотел использовать нас и сделал это, был довольно серьёзным.
Мы давно уже не воюем, но в каждом доме и в каждом гнезде, где обитают вампиры, есть оружие. Много оружия. Такое место есть и в моём доме, в самых посещаемых мной комнатах. На кухне тоже есть сейф, расположен во второй посудомоечной машине. Я открываю его и достаю два пистолета. Проверив их, беру оттуда и считывающий аппарат, затем закрываю сейф. Красной точкой он показывает, если к дому приближается человек, и синей, если это вампир. Нетрудно догадаться, какая точка быстро приближается к моему дому.
— У нас гости, — мрачно говорю Томáсу, появившемуся в холле. Он ещё сонный, и его волосы взъерошены, но я рада, что он хотя бы надел штаны. Бросаю ему один из пистолетов.
— Кто это?
— Вампир. Об этом месте никто не знает, и уж точно никто из моей прислуги не мог продать эту информацию. Они слишком долго служат у
