Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
требовалось. Я думаю, она все это время ждала предательства, раз приготовила столько сюрпризов. Юрдон, стоявший в передней части зала, разрубил ее пополам ворпальным мечом. Могу лишь представить его шок, когда еще одна Яна вышла из-за пожарной лестницы и в упор расстреляла его крупнокалиберными пулями. Мне стоило заранее понять, что она затеяла хитрую игру – ее оправдание насчет того, что целая ночь уйдет на ассемблирование десяти килограммов взрывчатки, прозвучало не слишком убедительно. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что к тому времени она уже никому не доверяла. В том числе мне.
Пока я была в отключке, Фиоре – отчаявшийся, забаррикадировавшийся в участке полиции чуть дальше по дороге от целого отряда жаждущих крови копий Санни, – через свой модем вышел на нашу оперативную частоту (которая, как и ожидалось, была слита). Но Санни и здесь опередила его. Грег рассказал ему, что произошло утром, и Фиоре решил, что лазерного забора и дополнительной охраны будет достаточно. Но подобные ему типы, бывшие эсбэшники, как оказалось, не способны мыслить как танк или бойцовая кошка. Две мои копии – очень злые на Санни за то, что она заставила их ютиться на чердаке в библиотеке и держаться подальше от Сэма, – уложили Фиоре из гранатомета, в то время как три других подразделения рассредоточились и прочесали приходские церкви в поисках укрывшихся доппельгангеров. Как позже объяснила Яна: «Когда единственный солдат, на которого ты можешь положиться, – Рив, используешь ее по максимуму». Я не стала держать на нее зла – даже несмотря на то, что две мои версии умерли.
Потому что, когда пыль перестала сыпаться на съежившиеся когорты в аудитории, в то время как другие наши экземпляры носились по административному блоку и больнице, проверяя ассемблеры и удаляя из них шаблоны, из которых могли вылупиться добавочные Юрдоны и Фиоре, именно Яна подошла к кафедре, выстрелила из пистолета в потолок и призвала всех к тишине.
– Друзья, – сказала она с легкой дрожью в голосе. – Эксперимент окончен. Тюрьма закрыта. Добро пожаловать назад в реальный мир.
* * *
Все это произошло много лет назад. Река истории никого не ждет. Мы проживаем свою жизнь на волнах грандиозных событий, приспосабливаясь к их формам. Даже те из нас, кто внес большую лепту в события, о которых идет речь.
Может, самое странное – то, как мало изменился наш мир с тех пор, как мы отменили систему социальных рейтингов. У нас по-прежнему регулярно проходят собрания. Мы все еще живем небольшими семейными группами, как древние люди. Многие из нас даже остались в супружеских союзах, навязанных экспериментаторами. Мы одеваемся так, словно на дворе – настоящие темные века, занимаем старые рабочие места и рожаем детей примитивным способом. Иногда.
Но…
Мы голосуем на городских собраниях. Нет никаких рейтинговых шкал, которые какой-нибудь самодовольный исследователь мог бы подправить, чтобы заставить прихожан подпрыгнуть. Мы не танцуем как марионетки ни перед кем, даже перед нашим избранным мэром. Мы можем жить в семьях, как и полагается людям, но ассемблеры теперь стоят в каждом доме. В основном мы не хотим быть неоморфами. Многие из нас провели слишком много времени в качестве живых орудий во время войны. У нас есть – и мы с энтузиазмом используем их – современные медицинские технологии и А-ворота. Костюмы и ретростиль жизни, выбранные нами, сложно объяснить, но я списываю это на социальную инертность. Впрочем, на днях в торговом центре промелькнул один синий кентавр-гермафродит, в кольчужной броне и без штанов, но никто и бровью не повел. Иначе никак – покуда «Жнец Науки» не прибудет в гавань, с него не сбежать. Нам приходится уживаться – всем таким разношерстным и разноцветным.
Что касается меня, мне больше не нужно драться. Я смог исполнить позитивные пожелания капитулировавшего в то время эго без необходимости мириться с какими-либо недостатками. И мне так повезло, что я могу заплакать, просто думая об этом.
Теперь у меня есть дочь по имени Энди – это сокращение от Андромеда. Энди клянется, что хочет стать мальчиком, когда вырастет. Тем не менее она достигнет половой зрелости не ранее чем через шесть лет и может передумать, как только ее тело начнет меняться. Важно то, что мы живем в обществе, где она может быть всем, чем захочет. Энди кажется случайным продуктом фенотипов Сэма и Рив. Иногда, при правильном освещении и просто при виде ее профиля, у меня перехватывает дыхание, потому что она напоминает мне о том времени, когда Сэм совершил свой прыжок веры. Знал ли он, что я была беременна к тому моменту, и не потому ли тщательно уберег меня от взрыва?
Вряд ли, но иной раз я задумываюсь над этим вопросом.
Роды Андромеды приняла – кто бы вы думали? – добрая доктор Хант, которой уже не нужен пистолет, целыми днями направленный ей в голову, ибо Санни дала ей выбор: перепрофилироваться и позволить своим пациентам самим определять свои интересы или исчезнуть вслед за Юрдоном и Фиоре.
Пройдя через роды, я тогдашняя решила снова стать Робином – настолько близкой к оригиналу версией, насколько возможно в нашей медицинской практике. Естественные роды – опыт, через который все отцы должны пройти хотя бы раз в жизни (будучи, само собой, взрослыми сознательными людьми). Но вообще мне просто нужно было вновь стать Робином – единственной версией меня, которая не ходит с невинной кровью на руках.
Уже поздно, и Энди спит наверху. Я пишу этот рассказ от руки на бумаге, помогая зафиксироваться событиям в памяти. Немного похоже на то письмо, написанное одним мною другому себе – так давно, что я едва могу вспомнить, каково было являться им. Даже без всяких манипуляций с памятью мы – хрупкие существа, огоньки во тьме, которые оставляют за собой тускнеющий след, забывая, кем являлись. На самом деле я не хочу много вспоминать о том, что было до войны. Мне хорошо, и я рассчитываю прожить здесь еще долго; дольше всей моей беспокойной жизни до этого момента. И если из ее первой половины я запомню лишь толстую стопку бумаги и противоречивую любовь Сэма ко мне, этого будет достаточно. Но есть разница между тем, чтобы не помнить, и намеренно забывать. Отсюда и записи.
Последняя мысль: моя жена дремлет на диване в другом конце комнаты. У меня есть к ней вопрос, ради которого я ее разбужу.
– Как думаешь, о чем думал Сэм, когда шел по тому коридору?
Она зевает и говорит:
– Не знаю… Меня же там не было.
– А если я попрошу тебя предположить?
– Я бы сказала, что он надеялся на второй шанс.
– И это все?
– Иногда правда бывает скучной, Робин. Давай, запиши это в
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
