О, Кэм, я замужем! Капитан Джордан совершил церемонию в корабельной часовне три дня назад в присутствии обоих семейств. Здесь были все, кого я люблю, не хватало только тебя. Мне тебя очень недоставало. Майкл выглядел ослепительным красавцем в черном парадном костюме, а я надела свое светло-зеленое шелковое платье, купленное в Вене, с отделкой из кремовых кружев и маленьким шлейфом. Настоящего свадебного антуража не было, но мы с Майклом решили, что Филип будет считаться шафером, а Кэт – подружкой невесты (в твое отсутствие).
Сэм нес кольца. Да, у нас были кольца – тетя Эстелла и Элизабет (ужасно Странно обращаться к своей свекрови просто по имени, но она сама об этом просила, и я стараюсь привыкать), так вот, тетя и Элизабет каким-то чудом сумели уговорить ювелира прийти к нам в отель в Нью-Йорке в пятницу, за день до отплытия. Это был, без сомнения, самый безумный и суматошный день в моей жизни. При других обстоятельствах сам момент отплытия должен был показаться сплошным разочарованием, но ты же понимаешь, мои обстоятельства обычными никак не назовешь. Ведь на следующий день мне предстояло выйти замуж!
Письмо выходит слишком болтливым. Я, наверное, кажусь тебе круглой дурой, но я так счастлива! Ведь я могу признаться тебе в этом открыто, правда? Мне бы не хотелось, чтобы это стало испытанием для нашей дружбы. Поверь, я каждый день вспоминаю Спенсера и всегда буду по нему тосковать: это чувство не изменится и не исчезнет из-за любви к Майклу. Я уверена, что ты все правильно понимаешь, иначе не стала бы рассказывать о своем счастье, чтобы не сделать тебе больно. Не сомневаюсь, что ты порадуешься за меня».
Сидни подняла голову от письма и взглянула поверх маленького письменного стола на своего спящего мужа. Она поняла, что не говорит своей лучшей подруге всей правды. Если бы можно было честно признаться Камилле, насколько она счастлива, это непременно ранило бы ее чувства. Брак со Спенсером и брак с Майклом… Это невозможно было даже… У нее не хватило слов. Первый брак принес ей удовлетворение, а второй сделал ее абсолютно счастливой. «Мне кажется, ты обрадуешься, когда я расскажу тебе кое-что еще. Мне кажется, Филип всерьез влюбился в Кэт. И она в него тоже, если только я не ошиблась на ее счет и не потеряла окончательно способность наблюдать и делать выводы (но это навряд ли). Они неразлучны с той самой минуты, как впервые познакомились, и смотрят только друг на друга, ничего вокруг не замечая. В последнее время… я даже не знаю, как это определить. Вокруг них витает какая-то особая атмосфера, которая всем бросается в глаза, нечто вроде облака… Не знаю, как это выразить. Мне приходит на ум только одно слово: „желание“. Наблюдать со стороны неловко, но нельзя не признать, что это волнующее зрелище. (Наверняка то же самое люди думают обо мне и Майкле. О, Кэм, разве любовь – это не самое замечательное изобретение на свете?)
Да, так на чем я остановилась ? Филип был влюблен в тебя целую вечность, ты же знаешь. Мне очень грустно было видеть, что ты не можешь ответить ему взаимностью, полюбить его так, как ему бы хотелось. Зато теперь все к лучшему. Во всяком случае, мне кажется, что все складывается замечательно (стоит ли говорить, что тетя Эстелла вне себя от радости?), но я невольно спрашиваю себя, что думают по этому поводу Макнейлы. Мне до сих пор не приходилось иметь дело с аристократами, я ничего не знаю об их сословных притязаниях, но меня бы ничуть не удивило, если бы выяснилось, что Макнейлы желают своей единственной дочери более удачной партии, чем недоучившийся студент без титула из бывших колоний.
С другой стороны, Винтеров никак нельзя назвать бедными, и мы вполне респектабельны, насколько можно ожидать от американцев. Но суть не в этом. Самое главное – родители Майкла искренне желают счастья своим детям, и больше им ничего не нужно. Меня они с самого начала приняли как родную дочь и ни разу не дали почувствовать, что я им чем-то не угодила.
Так что поживем – увидим. Между прочим, Кэт обворожительна. Они с Майклом друг друга обожают: просто удивительно, как они сблизились за столь короткое время. К тому же она очень умна (по правде говоря, я ее немного побаиваюсь). Но вот тебе главная новость: влюбленность Филипа уже сослужила ему хорошую службу. Он набрался мужества открыто объявить папе и тете Эстелле, что весенний семестр в Дартмуте был для него последним, что он собирается бросить естественные науки (он их всегда терпеть не мог, учился на двойки и занялся-то ими только для того, чтобы угодить папе) и направит все свои силы на то, чтобы стать писателем. Ура! «И я готов встретить последствия лицом к лицу», – заявил он папе. Никаких последствий, разумеется, не было.
Слава богу, Филипу понадобилось меньше времени, чем мне, чтобы усвоить урок: наш отец всегда любил нас и принимал такими, как есть, просто он скрывал это за своей рассеянностью и трубочным дымом. Нам не требовалось бунтовать или становиться в точности такими, как он, чтобы завоевать его привязанность. Филип утверждает, что это я вдохновила его на подвиг. Я! Потому что взяла, что хотела, не думая о последствиях. Это он так говорит. Ну, если так оно и есть, значит, я счастлива вдвойне, хотя и не представляю, как это можно – быть еще счастливее. Но я ничего особенного не сделала: просто воспользовалась счастливым случаем, чтобы осуществить свою заветную мечту. Никакой моей заслуги в этом нет. Нет, если кто и вдохновил Филипа на подвиг, я совершенно уверена, что это Кэт».
У противоположной стены каюты ее заветная мечта зашевелилась во сне и перевернулась на другой бок, запутавшись ногами в простыне. Открывшийся Сидни вид сзади был до того соблазнителен, что ей стало трудно сосредоточиться на письме. Она приложила руку ко лбу, чтобы не отвлекаться, и вновь взялась за перо.
«Макнейлы утверждают, что озеро Мичиган напоминает им Лох-Раннох – озеро в горной Шотландии, где расположено их поместье. В это трудно поверить, но полагаю, что через несколько дней мне предстоит убедиться собственными глазами, так это или нет. Как бы то ни было, ты ни за что не угадаешь, Кэм, что они задумали. И это не пустые фантазии, а реальный план. Они собираются купить земельный участок на озере Мичиган и построить особняк – нечто вроде второго дома, куда они могли бы приезжать, если мы с Майклом все-таки обоснуемся в Америке.
Разумеется, на этот счет еще ничего окончательно не решено; мы еще даже не говорили о том, где мы будем жить. В любом случае пусть решает Майкл. Куда бы он ни отправился, я последую за ним без малейших сожалений. И все же не могу тебе передать, какую радость доставляет мне мысль о том, что его семья не будет настаивать, чтобы он остался в Шотландии. Признаюсь честно: я удивлена. Отец Майкла очень горд, для него нет ничего превыше долга и ответственности. Ну что ж, посмотрим, что будет –дальше. Мое будущее покрыто мраком неизвестности, но оно меня не тревожит. Я чувствую себя счастливой, и в моей душе нет места ничему другому».
Сидни положила перо и встала. Невозможно сосредоточиться даже на минуту, когда рядом такой соблазн. Всего в двух шагах… Солнце, светившее в иллюминатор их каюты, расположенной на верхней палубе, придало обнаженной коже Майкла восхитительный золотисто-медовый оттенок. Они занимались любовью меньше часа назад, а ей уже хотелось все начать сначала. Если она его разбудит, он тоже ее захочет. Можно ли этому противиться?
