Они говорят на непонятном мне языке, но я хорошо «чувствую» каждое слово. Это очень странно, но так же нас будут понимать и все остальные народы. Они никогда не смогут выучить наш язык, но все, что мы будем говорить, для них будет ясно и прозрачно.
И, конечно, нужно потренироваться в искусстве ведения переговоров.
Потому что Скай-Ринги всегда славились ослиным упрямством.
Кстати, об этом. Раз у меня теперь целая огромная армия, может, стоить переломить хоть сражения против Воздушных Лордов? И заодно показать Эвину, что Хеос… тьфу ты, Хаос… может быть хорошим союзниками?
Глава семидесятая: Герцог
— Переговоры с Хаосом. — Эвин смотрит на себя в зеркало, и нервно поправляет простую пурпурную перевязь. Он всегда ненавидел официальный тон, особенно в одежде, но встреча с Ее Величество Матильдой требует соблюдения самого высочайшего этикета. — Боги, этот мир сошел с ума.
Я, по обыкновению, наблюдаю за его сборами со стороны, развалившись в удобном кресле около камина.
— Вашему Величеству не следует забывать, что Хеосское государство — наш ближайший сосед, и что благодаря ему Артания выиграла войну.
Протягиваю ноги ближе к огню, и жмурюсь от того, как тепло разгоняет боль в коленях. После того, как во мне не стало Тьмы, седых волос в моей роскошной черной шевелюре ой как прибавилось. Хотя Эвин утверждает, что серебряные виски и пар белых прядей в челке, придают мне импозантности.
— Когда я подписывал соглашение о мирном переделе территории, — продолжает ворчать Эвин, тяжело падая в кресло напротив меня, — то не подозревал, что эти… создания Хаоса будут так дьявольски быстро… облагораживать свои земли!
— А по-моему, очень даже мило, — хмыкаю, прикрыв глаза.
— Мило? Нокс, я понимаю, что у тебя от любовной лирики размякли мозги, но я никак не ожидал, что моя земля превратится в…
Он тщетно ищет подходящее слово, но потом лишь разводит руками.
Прошло ровно девяносто дней с тех пор, как мир перестал быть таким, как прежде.
Девяносто дней с тех пор, как я умер, думая, что потерял Тиль. Я тогда так обезумел от отчаяния, что просто кинулся в гущу сражения вслед за Эвином, надеясь, что умру на поле боя и боги будут милостивы, дав мне быть с ней хотя бы после смерти.
Даже сейчас воспоминания о той боли заставляют сердце пропустить болезненный удар.
— Ее Величество Матильда, — слышу снова фыркающий тон моего старого боевого друга. — Кто бы подумал, что она не станет отбирать мое королевство, а вместо этого создаст свое. На моих золотых шахтах!
Мы обмениваемся взглядами, и я, выдержав небольшую паузу, без риска нарваться на королевский гнев, напоминаю:
— Это справедливая цена за то, что законная наследница не заявила свои права на табурет под твоей задницей. И за то, что Воздушные Лорды больше не будут коситься в сторону Артании. И за то, что Бездна больше не будет воровать жизни и души твоих подданных.
— И за то, что Ее Величество Матильда потребовала моего лучшего генерала, — прибавляет Эвин. — На фоне этой потери, все остальное меня почти не беспокоит.
— Брось, Эвин, мы оба знаем, что мне уже давно пора в отставку. Я крупно облажался в последний раз, и это чуть не стоило тебе короны. Старому, потерявшему нюх волку нужно на покой, и не мешать работать новым ищейкам. В конце концов, — позволяю себе самодовольную ухмылку, — я их натаскивал.
Дверь в малый зал распахивается, и камергер степенно отчитывается, что Врата открыты и он безопасны для перехода. С тех пор, как девяносто дней назад случилось то, что в Хрониках назовут Временем Единения, аспекты стали… барахлить. Правда, исключительно на нашей части территории, потому что В Хеосском государстве, кажется, они работают с утроенной силой. Иначе, как объяснить, что пустая безжизненная и выжженная Игнисом земля, уже давно превратилась в зеленые луга, густые леса и плодородные поля? Раньше аспекта Терры хватало только чтобы на пару недель ускорить сбор урожая, если провидцы обещали ранние заморозки, а теперь подданные моей маленькой Тиль собирают уже чертов третий урожай!
— Ну и как я выгляжу? — Эвин в последний раз оглядывает себя в зеркале, приглаживает волосы и недовольно приподнимает то один, то другой уголок рта. Потом зыркает на мое отражение в зеркале, и качает головой. — Мог бы и принарядиться по случаю.
Я лениво поднимаюсь, и привычным движением поправляю свой черный мундир без намека на регалии. Все мои ордена, почетные ленты и знаки отличия, давно сложены в невзрачный ящик и спрятаны туда, где их вряд ли получится найти даже совсем случайно.
— Если ты собираешься приударить за личной фрейлиной королевы Матильды… — посмеиваюсь, намекая на то, что даже если я отошел от дел — это не означает, что его личная жизнь выпала из поля моего зрения. — Может, тебе павлинье перо в зад запихнуть?
Эвин награждает мои седины парой крепких словечек и, наконец, идет к выходу.
Я привычно следую позади него.
С тех пор, как Эвин негуманно и через одного «проредил» членов Тайного совета, замок наполнился новыми лицами. И я был бы не я, если бы не отметил, что это определенно пошло на пользу не только государству, но и пыльным стенам. Уверен, теперь здесь даже легче дышится.
Черную Вдову, несмотря на ее попытки лизать Эвину ноги, повесили после самого короткого в истории Артании суда.
Мою бывшую невесту Ивлин я устранил собственными руками. Тоже негуманно. Но вряд ли врагов короны, играющих на стороне чужаков, следует списывать со счетов с почестями и грамотами.
Вероника Мор, насколько мне известно, предпочла виселице затворнический монашеский образ жизни.
А лейтенант…
Я недовольно хмурюсь, потому что во всей этой истории он остался единственным пробелом, чья судьба выскользнула у меня сквозь пальцы. Где он и что с ним — я не знаю до сих пор, но прирожденное чутье подсказывает, что королева нового Хеосского государства причастна к этому невероятному исчезновению. В любом случае, я почти не удивлюсь, если однажды узнаю, что он живет на окраине новых земель и воспитывает детишек на пару с какой-то хеоской. Возможно, к тому времени я уже не буду так сильно желать свернуть ему шею.
Мы проходим через Врата в сопровождении почетного гвардейского караула, и я до сих пор ежусь от саднящей боли в груди, в том месте, где на мне остался след от предательского удара настоящей герцогини.
Но в сравнении с предвкушением предстоящей встречи, все шрамы прошлого и близко не волнуют меня так же сильно.
Я не видел ее девяносто дней.
И если бы не Писчее перо, благодаря которому «Ее Величество Матильда» изредка отправляла мне маленькие записки — а в дни особого расположения — целые огромные письма, над которыми я любил похохотать — я бы сошел с ума от тоски по моей монашенке.
