Книга Мстительница - Аластер Рейнольдс

По другую сторону шлюза нас ждал только Дрозна. Его не предупредили о предстоящей встрече, так что оказалось поучительно увидеть смену реакций на его лице, словно ускоренную версию того, что мы уже пережили по пути от шарльера к «Королеве». Сначала были смятение и замешательство, вызванные тем, что глаза, зрительные нервы и мозг были сбиты с толку, впервые столкнувшись с доспехами призрачников – вещью, которую было тем труднее увидеть, чем пристальней ты на нее смотришь, пока в конце концов – когда ты вперишь взгляд прямо в нее – не исчезнет не только сама вещь, но и понятие о ней. Затем была вторичная реакция – недоумение (от которого глаза собирались в кучку и болела голова), порожденное осознанием того, что наши тела были разбиты на некий абстрактный набор частей, и хотя у Дрозны получалось держать в поле зрения наши руки, ступни и промежутки между пластинами брони, собирая головоломку в три человеческие фигуры, которые двигались независимо друг от друга, это оказалось в двадцать раз сложнее, чем должно было быть. Потом наступила третья стадия, и она была ближе к отвращению или тошноте, чем к смятению: это проявилось в отвисшей челюсти, изгибе губ, распахнувшихся глазах; все сигнализировало о понимании, что увиденное не просто неправильно – оно неправильно в том смысле, от которого выворачивается наизнанку желудок и ты дрожишь, чувствуя себя оскверненным, как будто сам вид доспехов призрачников оставил грубое пятно на твоей душе.

– Все в порядке, друг, – сказала я Дрозне, прежде чем его кашель перешел в рвотные позывы. – Это мы. Мы на твоей стороне. Но Труско здорово все усложняет.

– Я думаю, тебе стоит их послушать, – сказала Страмбли. – Эти две бабы нас обманули, да. Но теперь они же намерены вытащить нас из передряги.

– Или собирались, – уточнила Прозор, и мне совсем не понравилось, каким тоном она это сказала.

Мы пробирались через «Королеву», пока не оказались на камбузе, а потом – на мостике, где Труско парил в невесомости рядом с консолью трещальника, одной рукой упираясь в потолок, чтобы удержаться на месте. Другой рукой он щелкал тумблерами и повторял одни и те же слова снова и снова:

– Труско вызывает Босу Сеннен. Немедленно ответьте. У меня важная информация. Не пытайтесь взять нас на абордаж. Вы попадете в ловушку. У них доспехи призрачников. – Тут он щелкал тумблером и начинал сначала. – Труско вызывает Босу Сеннен…

Прозор приблизилась к нему сзади. Или, по крайней мере, я заставляла себя думать, что это Прозор, хотя от этого усилия у меня кружилась голова.

– Остановитесь, капитан, – сказала она, держа острие призрачного клинка недалеко от его горла, которое над кольцом воротника для шлема было обнаженным.

Он щелкнул еще одним тумблером:

– Труско вызывает Босу Сеннен!

– Стоп! – рявкнула Прозор, поднеся дымчатый мираж клинка еще ближе к его шее.

– Трещальник поврежден, – сказал позади нас Дрозна, и его массивная фигура почти заполнила дверной проем. – Это залп. Гаусс-пушки вырубили на той стороне «Королевы» все, включая наши глаза. Мы с того момента не можем ни посылать, ни принимать сообщения. Мне жаль, капитан. Все каналы выгорели.

Прозор протянула свободную руку и щелкнула главным выключателем, погасив все огни на пульте.

– Ты чуть не убил всех нас, – сказала она достаточно громко, чтобы мы все услышали. – Думал, напугаешь ее, упомянув о барахле призрачников, да? Во-первых, Босу невозможно напугать. Она бы тебе, скорее всего, не поверила, но даже если бы и поверила, то просто направила бы на «Королеву» все свои гаусс-пушки, на этот раз по-настоящему, а не чтобы отшлепать и пощекотать, как сделала только что. Видел когда-нибудь, как снаряд из гаусс-пушки пробивает корпус насквозь, Труско? Я видела. Видел, как снаряд пробивает корпус насквозь и проходит сквозь разумника, которому не посчастливилось оказаться на пути? Я и такое видела. Мало что остается. Просто розовое облако, которое разлетается повсюду. По крайней мере, все происходит быстро. Ты этого хотел? Чтобы все побыстрей закончилось?

– Ты сказала «во-первых», – ответил Труско голосом, который больше подходил мальчику, чем капитану. – А что «во-вторых»?

– Во-вторых, ты пытался нас обмануть, и за такое тебе полагается сдохнуть, но я подумала, что должна все объяснить.

Прозор прижала клинок к его шее.

– Нет, – сказала я. – Оставь его.

Кадык Труско дернулся. Бьюсь об заклад, что меньше всего на свете он хотел бы пошевелить шеей, но мы не всегда властны над собственными телами, в особенности когда кто-то приставляет к нам нож призрачников.

– Но почему? – спросила Прозор.

– Потому что ты хочешь, чтобы Боса думала, будто одержала над нами верх. А если он уже будет парить тут мертвый, зарезанный ножом призрачников, окруженный облаком своей крови? Тебе не кажется, что это заставит ее призадуматься?

– Ты у нас теперь эксперт по Босе?

– Нет, – ответила я спокойно, хотя спокойствие было последним в списке моих эмоций. – Я не эксперт. Как и все мы. Но если она заявится сюда и обнаружит, что Труско уже прирезала его собственная команда, то поймет, что пахнет жареным.

– Мы все равно ее одолеем.

– Нет, – сказала я, желая, чтобы нож убрался подальше от шеи Труско. – Нет, пока все не окажутся внутри «Королевы». Мы не можем рисковать, что она удерет обратно на «Рассекающую ночь» и направит на нас все свои гаусс-пушки.

Наконец какая-то часть сказанного дошла до Прозор. Она хмыкнула и пихнула Труско так, что он врезался в консоль. Но, по крайней мере, снова прикрепила клинок призрачников к своей броне.

– Спасибо, – прохрипел Труско, встретившись со мной взглядом.

– Не благодарите. Но имейте кое-что в виду. Вполне могло случиться так, что я пыталась бы вонзить в вас клинок, а Прозор – отговорить меня. Разница лишь в том, что я могла и не прислушаться.

Позади раздался голос Дрозны:

– Эти доспехи, чем бы они ни были. Я даже не могу…

– Их сделали призрачники, – объяснила ему Страмбли. – Прозор и Фура знали, что они хранятся в шарльере. Из-за этого и вынудили нас отправиться к Клыку. Там есть еще. Больше доспехов и оружия.