От страха у Лили засосало под ложечкой.
Стараясь остаться незамеченной, она повернула возле почты, но, поскольку у желтого викторианского здания тоже было полно машин и репортеров, ей пришлось въехать колесом на газон.
Едва она высунула нос из «форда», как ее засекли. В тот же миг к Лили вернулось ощущение затравленного зверя, такое же сильное, как тогда, в Бостоне.
Она побежала к боковой двери с табличками. Журналисты не отставали.
— Сколько времени вы здесь?
— Вы говорили с кардиналом?
— Прокомментируйте, пожалуйста, ваше исковое заявление.
Джон распахнул дверь перед Лили и тут же захлопнул ее перед носом репортеров. Лили дрожала.
— Все сначала, — в панике прошептала она.
— Это лишь потому, что им пока некого больше преследовать. Но подожди минут пятнадцать. Посмотришь, что тогда будет.
Она подняла на него глаза.
— Где газета?
— Через улицу. Уже в зале. Вилли Джейк охраняет ее.
— Там есть что-нибудь о Майде? — спросила Лили, внимательно глядя на Джона.
— Нет. Я написал о том, что тебе пришлось вытерпеть в Бостоне, но в основном материал касается Терри.
Лили с облегчением вздохнула.
— Ты говорила с Майдой?
Лили кивнула. Она хотела рассказать ему все, но не могла. Доверие матери было еще слишком ново для нее.
Джон чуть отстранил Лили. Глаза его были глубокого карего цвета. Любимые глаза. Такие открытые, бесхитростные, честные…
— Я проследил за жизнью Майды вплоть до Линсворта, но не сунулся в ее прошлое. Если что-то там и случилось, это ее личное дело. Я рад, если она рассказала тебе все, но ты не должна посвящать меня в ее тайны. Мне ничего не нужно сверх того, что я уже знаю. За некоторые поступки я мог бы осуждать Майду. Например, за то, как она обращалась с тобой в детстве, за то, как она смотрит теперь на меня. Но она хороший человек, Лили. Достойный. Она подарила твоему отцу много счастливых лет жизни, да и теперь продолжает его дело. А то, что произошло в Айнсворте, не важно. Майда — это та женщина, которую мы все знаем сегодня. И точка.
Глаза их встретились. Лили охватила любовь к нему — за уважение к Майде и за то, что он не заставляет ее совершать предательство.
Джон посмотрел на часы.
— Ты готова?
Лили кивнула.
— Тогда идем?
Она не хотела идти туда. С каким облегчением она отправилась бы домой и спряталась в своем убежище! Однако Лили жаждала возмездия.
И она снова кивнула.
Джон глубоко вздохнул. Лили же подумала, что этот мужчина в блейзере, сорочке и облегающих джинсах, должно быть, самый красивый в мире. Он распахнул дверь на улицу.
Глава 29
Зал уже заполнился. Лили поняла это, как только Джон ввел ее туда с бокового входа. Все скамьи были заняты, и многие держали в руках камеры или диктофоны. Софиты взирали с высоких шестов на телерепортеров, которые, стоя в проходах между скамьями, налаживали наушники, и выдавали предисловия для своих репортажей. Горожане сидели на задних рядах и на маленьком балконе. Низкое гудение множества голосов сопровождалось то клацаньем, то жужжанием камер, вызывая у Лили тяжелые воспоминания.
Длинный стол был установлен впереди, и микрофоны, как стадо любопытных гусей, уже вытянули вперед свои шеи, а змейки проводов извивались по полу.
Лили села на место, указанное Джоном. Сам он занял стул справа, а слева расположилась Кэсси.
— На тот случай, если кто-то вздумает тебя подставить, — пояснила она.
— Пожилая пара в первом ряду в центре — это Арманд и Лидди. Ты ведь знаешь их? — спросил Джон.
Лили не видела их уже много лет. Арманд стал тщедушным, хотя на щеках у него играл лихорадочный румянец, а глаза блестели, как никогда.
— Арманд редко выходит из дому, — продолжал Джон. — Справа от него — группа из Нью-Йорка, а слева — из Вашингтона. А вон та парочка у него за спиной — из Спрингфилда. Еще я вижу представителей Чикаго, Канзас-Сити, Филадельфии, Хартфорда и Олбани, и это только на первых рядах. За ними — пресса из Конкорда, Манчестера, Берлингтона, Портленда и Провиденса.
Ближе к центру зала Лили заметила детское личико Пола Риццо.
— Ты пригласил и Риццо?
Джон покачал головой, но глаза его сверкнули. Он явно обрадовался тому, что Риццо тоже приехал.
Лили узнала еще нескольких корреспондентов из тех, что преследовали ее в Бостоне, а также увидела и своих доброжелателей: Чарли и Анетт Оуэнс, Лейлу Хиггинс, Элис Бейберр со всем семейством… Друзья Поппи занимали одну из скамеек, а сама Поппи сидела в кресле с краю. Встретившись с Лили глазами, она улыбнулась и подняла большие пальцы обеих рук кверху. Это немного приободрило Лили.
— А видишь того некрасивого мужика слева в средних рядах? — прошептала Кэсси.
Лили кивнула.
— Джастин Барр.
— О Боже!
И снова до нее донесся голос Джона:
— Посмотри-ка лучше на парня вон там, правее, почти в самом конце.
Тут у Лили перехватило дух. Узнав эти усы, она почувствовала отвращение, но вслед за тем — ликование.
— Но что он тут делает? — поглядев на Джона, прошептала она.
— Кажется, собирает материал для новой статьи.
— Неужели не знает?
Джон ухмыльнулся:
— Я же ему не говорил. — Улыбка исчезла. — Ты готова?
Джон не мог и вообразить более счастливого стечения обстоятельств. Он ожидал, что приедут журналисты из Новой Англии, да может, еще небольшая горстка самых надежных людей, и таким образом зал заполнится. Но столпотворение было настоящим подарком. Появление Салливана, Риццо и Барра оказалось приятным сюрпризом. Джон не приглашал никого из них, но не удивился. Они, вероятно, приехали бросить ему вызов. Самонадеянные люди вообще довольно предсказуемы.
Немного откашлявшись, Джон нагнулся к микрофонам и сразу поблагодарил всех присутствующих. Дав краткую справку о «Лейк ньюс» — небольшая самореклама, но почему бы и нет, черт побери? — он добавил, что своим успехом газета всецело обязана Арманду. Потом придвинул к себе экземпляр последнего номера.
Поскольку мысленно Джон уже много раз проговорил свою речь, то теперь излагал ее без помощи блокнота:
— Месяц назад я с интересом следил за статьями, освещавшими мнимую связь кардинала Фрэна Россетти с Лили Блейк. Отчасти потому, что мисс Блейк родом из Лейк-Генри, отчасти потому, что когда-то работал вместе с репортером, затеявшим эти публикации, с Терри Салливаном. С самого начала у меня возникли сомнения в его правдивости, поэтому я и не удивился, узнав, что Ватикан полностью оправдал кардинала Россетти и заставил «Бостон пост» напечатать извинения. Но тогда я наблюдал за всем со стороны, как и сама мисс Блейк, и ее родственники.
