Генри замолчал и проглотил комок в горле. Его взгляд был прикован к опущенной голове Джима. На протяжении всего рассказа он ни разу не посмотрел на Холли.
После долгой паузы старик снова заговорил, стараясь выделять каждое слово, точно то, что он хотел рассказать, означало для него вопрос жизни и смерти.
- Я поднялся наверх и нашел тебя в комнате. Помнишь, как это было? Ты сидел возле свечи и держал книгу. Ты так крепко зажал книгу в руке, что даже несколько часов спустя я не смог ее у тебя отнять. Я пытался узнать, что произошло, но ты словно воды в рот набрал. - Голос Генри дрогнул. - Видит Бог, я тогда ни о чем, кроме Лены, думать не мог. Куда ни пойду - а перед глазами ее лицо, как она лежит на полу мертвая. Ты всегда был странным ребенком, Джим, а в тот момент вообще повел себя странно: вцепился в свою книжку, не хотел разговаривать. Наверное.., наверное, я от горя совсем потерял голову. Подумал, что ты мог столкнуть Лену с лестницы.., что она пришла, а на тебя.., что-то нашло, и ты ее толкнул...
И, словно не в силах больше смотреть на внука. Генри обратил свой взгляд на Холли.
- Меня всегда удивляло, как сильно переменился Джим после смерти родителей.., стал совсем чужой, незнакомый. С виду был тихий, но я чувствовал, что в нем кипит ярость, какой не должно быть в десятилетнем мальчишке. Джим прятал свои чувства, и они прорывались, только когда он спал. Услышав крик, мы шли к нему в комнату.., он катался по кровати, бешено колотил подушки, рвал одеяло.., вымещал на них злость на того, кто тревожил его во сне.
Генри остановился и посмотрел на свою правую руку, лежащую на колене бессильным грузом.
Кулак Джима под ладонью Холли по-прежнему оставался каменным.
- Ты был хорошим парнем, Джим, и никогда не причинял зла ни мне, ни Лене. Однако в ту ночь я точно спятил. Схватил тебя, стал трясти, требовал, чтобы ты сознался, что столкнул Лену с лестницы. Не должен был я так себя вести.., но мой рассудок совсем помутился от несчастья. Сначала Джеми и Кара, потом Лена. Все умерли. У меня никого не осталось, кроме тебя, а ты был такой чужой, холодный... И я, вместо того чтобы обнять, пожалеть, выместил на тебе свое горе... Только много лет спустя понял я, что натворил.., да было слишком поздно.
Черная стая собралась над скамейкой и кружилась прямо над их головами.
- Не надо, - тихо попросила она Джима. - Пожалуйста, не надо.
Джим молчал.
Ему вернули память о прошлом, но еще неизвестно, чем все это закончится. Если он винил себя в смерти бабушки только из-за тех давних слов Генри, у нее нет повода для беспокойства, если Лена действительно оступилась, испугавшись монстра, дело тоже поправимое - время залечит раны, но что, если Враг вырвался из стены и сам столкнул ее с лестницы...
- Шесть лет я относился к тебе как к убийце, - вздохнул старый Айренхарт, - лишь когда ты поступил в колледж и уехал.., понял, какую чудовищную ошибку я совершил. Ты тогда остался один-одинешенек. Ни матери, ни отца, ни бабушки. Даже с другими ребятишками тебе не удавалось поиграть из-за мерзавца Неда Закки. Он был сущий дьявол, да к тому же в два раза больше тебя. Ничего удивительного, что ты так полюбил читать, книги стали твоим единственным другом, заменили семью. Когда я наконец понял свою ошибку, то попытался поговорить с тобой по телефону, но ты не отвечал на звонки. Написал несколько писем, но, думаю, ты их даже не читал.
Джим сидел точно неподвижная статуя.
Генри взглянул на Холли.
- Когда со мной случился удар, Джим все-таки приехал. Он сел возле моей кровати. Я хотел сказать ему о своей ошибке, но язык не слушался, и получилось совсем не так, как я" хотел...
- Потеря речи, - сказала Холли, - последствие инсульта. Генри кивнул.
- Я наконец-то решился поведать Джиму то, что томило меня целых тринадцать лет: хотел попросить прощения за то, что считал его убийцей. - В глазах Генри стояли слезы. - Но вышло все наоборот: он подумал, я опять обвиняю его в убийстве, и уехал. Сегодня я увидел Джима впервые за четыре года.
Джим молчал, опустив голову, положив на колени каменные кулаки.
Что вспомнилось ему о той ночи на мельнице? Ведь кроме него никто не знает всей правды.
Не выдержав мучительного ожидания, Холли поднялась со скамейки. Постояла в нерешительности. Снова села. Положила ладонь на кулак Джима.
Подняла голову.
Птиц стало еще больше. Не меньше тридцати.
- Я боюсь, - прошептал Джим и умолк.
- После той ночи он ни разу не был на мельнице, никогда не упоминал о Друге или книге Уиллота. Я грешным делом подумал, что дела пошли на поправку.., он стал не таким странным. Но позже мне пришло в голову, что Джим лишился единственной отдушины, которая у него была.
- Я боюсь вспоминать, - снова прошептал Джим.
Холли знала причину его страха: осталось узнать только одну последнюю тайну - была ли смерть Лены Айренхарт случайностью или ее убил Враг. Если последнее окажется правдой, Джим действительно убийца.
Не в силах видеть опущенную голову Джима и горькое раскаяние на лице старика, Холли снова посмотрела вверх и заметила, что птицы снижаются. Три десятка черных ножей со свистом резали серое небо, неотвратимо приближаясь к месту, где они сидели.
- Не надо, Джим.
Генри посмотрел на небо.
Джим поднял голову, но не для того, чтобы увидеть опасность. Он знал, что его ждет, и поднял голову, подставляя свои глаза под страшные клювы и острые когти.
Холли вскочила на ноги, сразу превратившись в самую заметную мишень.
- Вспомни, Джим! Ради Бога, вспомни! В ушах у нее звенели пронзительные крики быстро приближающихся птиц.
- Даже если это сделал Враг, - она прижала голову Джима к груди, закрыла его точно щитом, - ты должен с этим справиться.
Генри вскрикнул от ужаса. Птицы с шумом пронеслись над Холли, вытягивая длинные шеи, пытаясь из-за ее спины дотянуться до лица Джима.
Они не причинили ей вреда, но одному Богу известно, что произойдет в следующую секунду. Черная стая - воплощение Врага, а он ненавидит Холли не меньше, чем Джима-Птицы взмыли в серую высоту и исчезли из виду.
Она заметила испуг на лице Генри, но, к счастью, он не пострадал.
- Скорее уезжайте отсюда, - крикнула она ему.
- Нет. - Рука старика беспомощно потянулась к Джиму, который продолжал сидеть точно каменное изваяние.
Одного взгляда на небо оказалось достаточно, чтобы понять: птицы еще вернутся. Они только скрылись за серыми бородатыми тучами, и в следующий раз их будет больше: пятьдесят или шестьдесят черных прожорливых тварей.
Она заметила людей, выглядывающих из окон приюта, и услышала шорох отодвигаемых стеклянных дверей.
На улицу вышли две сиделки.
