Книга Проклятый ректор - Лена Летняя

Солнце давно село, но песок пляжа был еще теплым. Мне нравилось проваливаться в него босыми ногами и слегка загребать его при каждом шаге.

Мы шли, держась за руки и переплетя пальцы, все еще в вечерних нарядах. Свежий ночной воздух холодил мои обнаженные плечи, ветер, дувший с моря, трепал распущенные волосы. Волны накатывались на берег с мягким шорохом, миллионы звезд висели на ночном небе, и я почти задыхалась от восторга.

Найт впервые рассказывал мне о том, что его отец женат во второй раз и младший брат родной ему только наполовину, как и Алек мне.

– Моя мать погибла, когда мне было десять лет. Здесь. Она утонула, купаясь в море. Не стоило заходить в воду в тот день: была большая волна. Мне она купаться запретила, а в своих силах была уверена. Не рассчитала. Ее накрыло волной и, что гораздо хуже, она обронила фокусирующий артефакт. Он у нее был в виде перстня, просто соскользнул с пальца. Мы становимся поразительно уязвимы, когда лишаемся артефакта. Ее тело потом вынесло на берег. Вот с тех пор я к воде близко не подхожу. Ну, не считая той, что в раковине и в душе, разумеется.

– Мне очень жаль, – я сжала его руку и погладила по плечу, наконец понимая, почему он так переменился, когда узнал о смерти моей матери.

А еще мне стало понятно, почему в подвале дома Блэка он старался не приближаться к бассейну, предпочитая обходить его стороной: вода пугала его. Видимо по той же причине он почти никогда не бывал в своем доме на берегу моря, который после смерти матери перешел ему по наследству.

Мы провели здесь почти неделю. Конечно, «дом» превзошел самые смелые мои фантазии. Огромный трехэтажный особняк из светлого камня с большими окнами и просторными террасами для девочки, выросшей на маленькой ферме, больше походил на замок. Я не очень понимала, как в таком месте можно жить вдвоем. Для чего людям вообще такие огромные дома?! Но через пару дней я почувствовала, как привязалась к этому месту. Много солнца, много воздуха, ленивое шуршание волн и запах моря повсюду – что могло быть лучше?

А когда Найт решил устроить вечер для семьи и друзей, чтобы наконец официально отпраздновать нашу помолвку, я поняла, зачем нам столько свободных спален. Он пригласил всю свою семью, Праймов полным составом, в том числе госпожу Прайм, с которой я побаивалась встречаться, а заодно ректора Нормана с Таней, Реджину и Сару. И все они остались у нас на ночь.

Как бы ни была я напряжена поначалу, вечер прошел прекрасно. Госпожа Прайм вела себя со мной очень вежливо, впрочем, с мужем она тоже общалась спокойно. Я не знала, чего в ее спокойствии больше: происхождения или воспитания, но была вынуждена отчасти признать, что в крови старой аристократии и потомков древних королей есть что-то такое, что отличает их от других людей.

Как ни странно, только жена Раста Фарлага и его младший сын не разделяли общего восторга по поводу моей скромной персоны. Не скажу, что они демонстрировали неприязнь, но определенный холодок между нами чувствовался.

Позже, когда вечер закончился и гости разошлись по своим комнатам, мы с Найтом отправились на небольшую прогулку по пляжу, где он и рассказал мне о своей матери.

– Да, мне тоже жаль, – пробормотал он мрачно, а потом добавил уже с большей страстью: – Но теперь ты понимаешь, почему я не мог утопить Аманду в том бассейне: я не мог к нему даже подойти.

Я закатила глаза. Найт по-прежнему время от времени настаивал на том, что Аманду утянула под воду русалка, но объяснить, откуда она взялась, не мог. Я не спорила, но и не верила. Хотя мне тоже было приятно думать, что моя мать могла иметь некоторую форму посмертного существования, вроде Развоплощения. В конце концов, она была существом из другого мира. Кто знает, что происходит с русалками, когда они умирают?

Я и сейчас не стала спорить. Только посмотрела на браслет, который теперь носила на левой руке, практически не снимая, и провела по нему пальцами, глубоко погружаясь в свои мысли. Настолько глубоко, что Найту пришлось дважды повторить свой вопрос.

– Так на какую дату мы назначим нашу свадьбу?

– Может быть, мы не будем торопиться? – осторожно предложила я. – Подождем, пока я доучусь?

Он остановился и удивленно посмотрел на меня.

– Только не говори, что ты передумала. Это потому что я больше не умираю? Или потому что ты теперь Прайм и какой-то там Фарлаг недостаточно хорош для тебя?

Он, конечно, дурачился, но тревога в его тоне чувствовалась. Тревога и непонимание. А я всего лишь хотела, чтобы прошло больше времени с того момента, как я в последний раз пела, чтобы унять его головную боль. Я по-прежнему боялась, что его чувство ко мне – искусственное, что я его случайно приворожила, используя магию русалок.

Мне не хотелось делиться с ним этими опасениями, но когда я поняла, что мой ответ его огорчил и напугал, мне пришлось все рассказать. Этот невозможный человек только рассмеялся, когда я закончила сбивчивое объяснение.

– Тара, даже не волнуйся на этот счет. Я никогда не испытывал ничего более настоящего, чем то, что чувствую к тебе. И да, в этом есть магия, потому что любовь – сама по себе чистая магия. И дело тут не в пении русалки. Ты невероятный человек. Если ты еще этого не поняла, ты уникальное создание. Для нашего мира так точно. И создание прекрасное: русалка с примесью королевской крови. Ты волшебна, как твоя мать, и благородна, как твой отец. Меня завораживало твое пение, но помимо этого меня восхищают твои сила духа и чувство собственного достоинства, мужество и умение держать себя, бороться за себя и за других. Ты прекрасна во всем: и внешне, и внутренне. Я не вижу ни одной причины, по которой я мог бы не любить тебя. Возможно, твое пение просто помогло мне избавиться от чар Алисии… То есть, Аманды. Снадобье страсти воздействует в первую очередь на мозг, дурманя его. Вероятно, избавляя меня от мигрени, ты постепенно избавляла меня и от этого дурмана.