Я все еще помню строчку из беспомощного «Популярного путеводителя». Она провозглашала что-то вроде: «В действительности товар, которым торгуют в башне, – это причуды, приключения и романтика». Не могу себе представить менее точную троицу. Но разве хоть один человек в здравом уме пришел бы сюда, если бы редакторы заявили, что «истинный товар башни – это тирания, расчленение и разбитые сердца»?
Т. Сенлин. Башня для всех, муки для одногоСнег показал, откуда дует ветер. Сенлин наблюдал, как отдельные порывы тянули пламя, которое перепрыгнуло с «Щегла» на порт. Питаясь угольной пылью, покрывающей причал, языки огня помчались к башне. Пламя вскоре разделило грузчиков: половина удрала в туннель, прежде чем огонь отрезал им путь к побегу; другая половина, будь то из храбрости или от неожиданности, осталась снаружи, под сенью военного корабля Комиссара.
Палубные орудия «Арарата» выпустили залп гарпунов по платформе, и на мгновение показалось, что чудовищный наутилус хватается за порт многочисленными щупальцами. Затем наконечники впились в деревянные балки, и тросы туго натянулись.
Стая агентов в синих мундирах спустилась по этим тросам, цепляясь за шкивы, которые в конце собрались, как костяшки счетов. Мужчины выхватили сабли, едва их ботинки коснулись земли, и через несколько секунд в порту Голла стоял взвод таможенников. Агенты, в отличие от местных, щеголяли одинаковыми эполетами и золотыми шнурами; они выглядели профессиональными и спокойными, что нервировало рабочих сцены Родиона и грузчиков Голла. Эти разношерстные защитники, вероятно, сломались бы и побежали даже в огонь, не стой у них на пути Ирен. Размахивая цепью с крюком сбоку от себя, она заставила мужчин броситься в драку, подгоняя их сзади.
Голл исчез. Сенлин не удивился, что маленький босс сбежал. Он выжил в башне благодаря сообразительности, а не кулакам. Во всяком случае, не нужно было долго соображать, чтобы понять, насколько дрянной случился поворот.
На мгновение забытый посреди новой битвы, Сенлин схватил Адама за руку:
– Позже я поджарю твои пятки на костре, а сейчас на это нет времени. Доберись до корабля. Разожги топку. Будь готов к взлету, как только мы окажемся на борту.
– Что ты собираешься делать?
– Я собираюсь удостовериться, что Ирен отправится с нами.
Адам, которого несколько мгновений назад амазонка едва не прикончила, не пришел в восторг от этого объявления:
– Брось ее. Она чудовище.
Сенлин схватил Адамоса Борея за шиворот и притянул так близко, что юноша почувствовал дыхание, когда он проговорил:
– Скажи «слушаюсь», Адам.
Единственный глаз Адама широко распахнулся и вспыхнул от тревоги; он раньше не видел Сенлина таким. Бывший учитель знал, что больше не может позволить себе вести переговоры и объяснять Адаму каждый пункт и каждое действие. Либо Адам начнет сейчас следовать его приказам, либо этого уже никогда не случится. Чем скорее они разберутся, тем лучше.
Они еще на миг застыли носом к носу, а потом Адам повторил слова и впервые придал смысл сказанному раньше:
– Слушаюсь, капитан.
К тому времени, когда Сенлин обнаружил аэрожезл в маленьком сугробе и вступил в бой, сделалось очевидно, что шансов на победу немного. Люди Родиона, уже раненные и уставшие от схватки с командой «Каменного облака», деморализованные потерей предводителя, быстро уступали агентам Комиссара. Грузчики справлялись немногим лучше. Их боевой пыл уничтожила организованность врага. Грузчики привыкли к потасовкам во дворе или дракам стенка на стенку, но обе тактики бесполезны, если враг превосходит числом и лучше обучен.
Только Ирен давала им надежду против натиска. Она сама по себе причиняла больше разрушений, чем шеренга стрелков. Ее кожаный передник взмыл, когда толстые руки взмахнули цепью. Агенты, которых настиг крюк, выглядели так, будто угодили под пилу. Они пытались навалиться на нее толпой, но она отказывалась стоять на месте, не позволяя им устроить куча-мала. Она прыгала обезумевшим волчком, проворная, как Волета. Дважды агент стрелял в нее, и дважды пуля опаздывала: рассекала размытое пятно, проходила сквозь воздух и попадала в другого агента.
Сенлин не мог до нее добраться. Всякий раз, когда казалось, что он нашел дорожку, путь ему преграждали отступающие агенты, сжимая раздробленные руки-ноги и раны, из которых хлестала кровь. Они в отчаянии старались убраться подальше от Ирен и ее огромного калечащего пропеллера. Даже посреди хаоса Сенлин не мог не восхититься ее изяществом, каким бы оно ни было ужасным. В сражении амазонки он видел всю боевую науку, которую она вбивала в него во время занятий, упорядоченную и выраженную в непрерывном плавном движении. Он считал, что она была слишком строга во время тренировок, но теперь понял: великанша обращалась с ним с чрезвычайной осторожностью. Он был детенышем в пасти льва.
Она была повелительницей насилия. Она была неукротима, и она выигрывала войну.
Но тут через фальшборт «Арарата» перелезла знакомая нескладная фигура. Ни с чем нельзя было перепутать это тело, очертаниями напоминающее луковицу, длинные и тонкие руки, широкополую шляпу и белые льняные одежды. Фантом разжал руки, когда был еще футах в двадцати от земли. Он приземлился на полусогнутых ногах в просвете, который Ирен оставила в рядах агентов. Они попятились, увеличивая круг пустоты, – казалось, змеиная пасть распахивается шире, освобождая место для клыков. Красная Рука выпрямился.
– Вы знали, что всего лишь третий раз за текущее столетие в Вавилонской долине идет снег? – спросил он. – Довольно редкое явление. Я так рад, что вам довелось его увидеть.
Снег теперь валил, и пламя, что бесплодно лизало каменный лик башни, угасало. Сенлину хотелось верить, что это открыло дверь для подкрепления, но, скорее всего, открылся лишь путь к отступлению. Впрочем, немногие грузчики, что еще держались на ногах, сосредоточились на приближающемся соревновании между защитницей порта и псом Комиссара. В них взыграла гордость, требующая одолеть чужаков.
