Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
«И что теперь, плакать мне или смеяться?» – думала она, когда шла с Матильдой и Анной Хольт по бокам по проходу в церкви к скамье у самого алтаря.
И сначала она рыдала, конечно, а потом все-таки засмеялась. Мужа она похоронила, но ее жизнь, пусть иная, чем прежде, несмотря ни на что продолжалась.
– Это же все равно чертовщина какая-то, – констатировал старший брат Эверт, стоя у стойки бара в компании лучшего друга своего младшего брата и собственного батрачонка. Впервые в жизни с красным от слез лицом, почти восьмидесятилетний и не допускающий мысли о том, что и сам скоро умрет. Все, кто угодно, но только не Эверт. Тем более после того, как его собственный батрачонок вернулся в отчий дом. – Это же все равно чертовщина какая-то, что он не умел есть и пить, как все нормальные люди, – продолжал Эверт. – Да и двигаться толком. Если речь не шла об охоте, конечно, поскольку тогда он становился достаточно быстрым. Он же был еще молодой мужик, шестьдесят семь всего. Разве это возраст? Наш отец дожил до девяноста трех, мама Эльна до девяноста семи. Мне самому семьдесят семь, а я давно не чувствовал себя так хорошо.
– Я думаю, он чувствовал себя дьявольски плохо, когда закончил работать три года назад, – сказал Ярнебринг, – но в любом случае принял такое решение. Если он не мог больше быть полицейским, ничего другого и не следовало ожидать.
– Шеф был хорошим человеком, – сказал Макс. – Хорошим человеком, который плохо себя чувствовал.
«Поскольку плохой человек грыз его изнутри».
– Вот как, значит, – сказал Эверт. – Ларс всегда был немного странным. Я верю вам, но понятия не имел, что все так плохо. У него же оставались охота и лес. И усадьба. Мы владели ею вместе. Теперь его сын, Маленький Ларс, получит отцовскую долю.
– Я думаю, не случайно он отдал Богу душу в первый день охоты на лосей, – заметил Ярнебринг.
– Возможно, – согласился Эверт и пожал могучими плечами. – Спи спокойно, братишка, – сказал он, поднял бокал и осушил его одним глотком. – За тебя, Ларс, – добавил он.
– За тебя, Ларс, – присоединился к нему Ярнебринг.
«И что, черт возьми, мне самому делать теперь?»
– Мир праху твоему, шеф, – сказал Макс.
«А я позабочусь о покое для твоей души».
Перед самой полуночью в день поминовения Юханссона патруль полиции Вестерорта нашел брошенный автомобиль на островах Меларёарна. Он стоял на парковочной площадке на автостраде между Ферингсё и Стокгольмом. Серый «рено» среднего класса, аккуратный и ухоженный, определенно не из тех машин, на каких всякая шпана раскатывает по дорогам. Но ее все равно решили подвергнуть рутинной проверке. В багажнике был обнаружен сильно изуродованный труп мужчины, засунутый в синюю спортивную сумку. А потом все пошло по накатанным рельсам.
Уже утром удалось установить личность покойного. Мужчины где-то пятидесяти лет, который оказался владельцем автомобиля, а когда эксперты посетили его жилище во Фрёсунде, они сразу поняли, что, скорее всего, именно там он и расстался с жизнью. Множество следов крови в коридоре, в кухне, в гостиной, в ванной комнате. Его просто забили насмерть с невероятной жестокостью, а поскольку преступник умышленно затянул сам процесс, чтобы жертва дольше мучилась, выглядело очень странным, почему соседи не услышали ни звука из квартиры.
Шеф технического отдела полиции Сольны комиссар Петер Ниеми позвонил своему коллеге Эверту Бекстрёму. И когда тот наконец ответил, его голос звучал на удивление бодро.
– У меня труп для тебя, Бекстрём, – сообщил Ниеми. – Это Стаффан Нильссон, шестидесятого года рождения. Риелтор, одинокий, бездетный. Коллеги нашли его в багажнике собственного автомобиля, стоявшего на дороге на остров Ферингсё. Я в его квартире сейчас, она выглядит как скотобойня, поэтому, наверное, здесь все и случилось.
– Вот как, – сказал Бекстрём.
«Неплохое начало нового дня».
– И как он сам выглядит?
– Честно говоря, я никогда не видел никого хуже, – констатировал Ниеми. – Око за око, зуб за зуб, скажем так. Хотя, если верить судмедэксперту, наш преступник, по-видимому, очень постарался, чтобы бедняга оставался живым как можно дольше.
«Похоже на типичное убийство педика, – подумал он. – Эти ребята порой не церемонятся друг с другом, да и нормальные люди их, мягко говоря, недолюбливают».
– Типичное убийство педика, – констатировал Бекстрём несколько часов спустя на первом совещании своей разыскной группы. Никаких светлых голов уж точно, но, поскольку ему самому предстояло руководить и распределять работу, он не видел в этом особых проблем.
– Откуда нам это известно? – поинтересовалось молодое дарование из службы правопорядка, судя по длине волос, вероятно, принадлежавшее к радикально настроенной части общества.
– Я нашел старое педофильское дело на него. Там он признается, что гомик, – объяснил Бекстрём. – Там же я нашел упоминание о его старом друге, который выглядит крайне подозрительным.
– И почему он выглядит столь подозрительным, этот его друг? – спросил длинноволосый констебль, явно не собираясь сдаваться.
– Он – араб, – ответил Бекстрём, четко расставив акценты, как и обязывала его репутация одной из главных легенд в полицейском корпусе. – Его зовут Али Хусейн.
«Наверняка кто-то из твоих корешей», – подумал он.
В начале декабря батрачонок Эверта Макс уволился с целью переехать в США. Он уже нашел там работу, его новый работодатель устроил для него грин-карту. Кроме того, Макс рассчитывал учиться в свободное время. Он старательно скрывал, чем собирается заниматься на новой родине, но, поскольку выглядел довольным, Эверт не стал допытываться. Прощаясь в аэропорту, он в качестве подарка вручил парню приличную сумму денег, заключил его в свои медвежьи объятия, но тем и ограничил выражение своих чувств, как и полагалось настоящим мужчинам.
– Перемена мест – дело хорошее, Макс, – сказал Эверт Юханссон. – Ты сможешь увидеть что-то новое, наша с женой усадьба, наверное, уже намозолила тебе глаза. Но если передумаешь, знай: мои двери всегда для тебя открыты.
В пятницу на той же неделе, когда Максим Макаров самолетом добрался из Сундсвалля в Стокгольм, чтобы оттуда направиться в Нью-Йорк и далее к неизвестному месту назначения, начальник полиции Вестерорта Анна Хольт распустила группу, работавшую по убийству Стаффана Нильссона.
Комиссар Эверт Бекстрём, конечно, нашел несколько Али Хусейнов, но, поскольку ни один из них не имел явного отношения к делу, расследование быстро зашло в тупик.
– Ты же знаешь, как все бывает, Анна, – сказал Бекстрём, когда докладывал о состоянии дел. – Рано или поздно этот идиот всплывет где-нибудь, и тогда его песенка спета.
«Расследование без результатов». Анна Хольт написала это на бумагах, принесенных ей Бекстрёмом. У нее имелись дела поважнее, занимавшие все ее мысли. В выходные ей впервые в жизни предстояло стать крестной матерью двухмесячной дочери Лизы Маттей, которую собирались назвать Анной Линдой Эльной. Анной в честь Анны Хольт, Линдой в честь матери Лизы, а Эльной в памяти о ком-то, чье инкогнито мама девочки не хотела раскрывать.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
