Калинкс снова зарычал — ни на кого, показывая коричневые зубы, похожие на гнилые орехи. Он был слишком стар, чтобы защищать обрывки своего существования.
Гной струился по его облезлым щекам, точно слезы.
Степняки отказывались умирать.
Дорфарианцы проклинали беглый огонь и дымовую завесу, созданную их же собственными катапультами. Равнинные войска использовали дым как прикрытие, нападая из-под него на небольшие группки солдат, отрезанные от остальных, и ускользали обратно, когда дело было сделано.
— Они дерутся как тирры, эти ублюдки. Сколько у нас убитых? — спросил капитан у своих связных. Ответить ему никто не смог. Они перешагивали через желтоволосые тела, но каждый раз из-за деревьев каким-то образом появлялись все новые и новые враги, как будто на место мертвых сверхъестественным образом тут же вставали другие.
— Баналики приходят и надевают латы их мертвых!
В горящей рощице обнаружили вопящего дорфарианца. Он что-то хныкал о том, как мимо него прошло нечто — полуженщина-полузмея. Перед битвой он изрядно хлебнул для храбрости, но тем не менее кто-то оглушил его ударом по голове, чтобы не сеял панику.
Откуда-то со склона трубы проревели сигнал к отступлению.
Солдаты в закопченной чешуе медленно выползли из-за деревьев. Следом за ними вышел угрюмый строй закорианцев. Военачальники Амрека сгрудились вокруг него.
— Повелитель Гроз, мы потеряли некоторое количество солдат. Противник, должно быть, понес тяжкий урон, но в таком мареве трудно судить наверняка. Если мы заставим огонь распространиться, то сможем выкурить их на открытое место с другой стороны и возьмем их голыми руками.
— Давайте, — сказал Амрек. Его гвардия хорошо послужила ему — на нем не было ни царапины. И все же он выглядел так, словно пребывал в каком-то трансе.
Последняя катапульта обрушила на деревья заряд пламени. Драконы пили вино, дожидаясь, когда огонь распространится в должной мере.
— Что-то стервятников не видать. Очень странно, — сказал кто-то, глядя в иссиня-черное небо.
— Наших там недостаточно, чтобы насытиться, а кости степняков встанут им поперек глотки, — отозвался его сосед.
Мальчишка, разливающий вино, вдруг замешкался, заглядевшись на что-то.
— Эй, ты, улитка! Давай живее!
— Оно пошевелилось, — сказал мальчик.
— Что пошевелилось, недоумок?
— Вон там! Глядите… — мальчишка показал рукой, и сержант, глядя вниз, увидел рябь на поверхности алой жидкости, пробежавшую и замершую без всяких причин.
— Да туда просто попал какой-нибудь жучок, парень! — расхохотался он. — Давай разливай. Одному счастливчику достанется больше, чем он рассчитывал.
Яннул выпрямился и вытащил свой клинок. Закорианец, не ушедший вместе со своими, рухнул в кусты.
Ланнец огляделся по сторонам. Дым скрывал смутно различимые фигуры, двигающиеся в одну сторону. Похоже, драконов отозвали, чтобы поджарить противника прямо на его позициях. Он развернулся и вместе с общей волной побежал между огнями, вынырнув на возвышенности, где дым был не столь густым. Позади потрескивали горящие ветки, за ними мелькали безупречные ряды висских войск, выстроившихся в ожидании.
Поле боя окутала тишина, хотя до него доносились еле слышные крики и радостные возгласы с дорфарианского конца долины и треск горящих деревьев в садах.
— И что теперь? — спросил он у своего соседа, утирая со лба кровь и копоть.
Тот обратил к нему пепельно-белое лицо.
— Теперь они все умрут, — сказал он.
У Яннула волосы встали дыбом.
— Ты хочешь сказать, что это мы умрем — как только они закончат пить и веселиться и снова пойдут в атаку…
И в этот миг небо потемнело, как ночью.
Из висских подразделений армии Ральднора донеслись вопли и проклятия. Степняки стояли, точно незрячие изваяния.
А потом долину наполнил новый шум. Шум, напоминающий гул исполинского гонга где-то под землей.
Тень черного неба упала на драконов, и их победные крики утихли. В густой тишине, объявшей их, послышался чей-то бессвязный лепет. Животные мотали головами, закатывали глаза и потели.
— Идет гроза, — хрипло сказал один из солдат. — Гляньте, как деревья шатаются.
Деревья в садах раскачивались, словно танцоры. Люди тыкали в них пальцами и делали религиозные знаки, ибо никакого ветра не было и в помине.
Потом откуда-то из-под земли под их ногами послышалось оглушительное мычание. Животные в ужасе взвились на дыбы, люди взывали к своим богам. Сверху по склону со скрипом скатилась катапульта и, пылая, обрушилась на дорфарианские ряды. Но, перекрывая все, позади них раздался голос — голос города, где разом начала бить тысяча колоколов.
Они развернулись, с трудом удерживая скакунов, поскакали обратно к белым башням Корамвиса, и в этот миг увидели, как огромная скала под его стенами бесшумно рассыпалась в пыль, фонтаном хлынув вверх, после чего холмы сдвинулись, и город, точно жертву, швырнуло в чернильно-черное небо.
Над городом, в пещере у озера Иброн, пески, накрепко спаянные бесчисленными веками, распались. Глубоко внизу, где кровавые цвета превращались в благородный пурпур, древнее равновесие еле уловимо сместилось, и потайные пещеры смыло приливной волной.
На Корамвис обрушился первый толчок. Его грохот казался низким металлическим гулом, биением чудовищного сердца. Молния обратила небеса в стекло.
Второй удар вздыбил плиты мостовых, паутинкой разбежались неудержимые трещины. В нижнем городе рассыпались стены, фонарные столбы валились рядами, точно под гигантской косой. Река билась в берегах, заливая красной, как кровь, водой хижины, доживающие последние мгновения. Повозки беженцев переворачивались или выходили из власти возниц.
Величественный мост, соединявший берега реки на юге, переломился ровно посередине, точно расколотый гигантским топором, сбросив человеческий груз в бурлящую муть.
На Аллее Рарнаммона обрушивались со своих постаментов статуи Драконов, усеивая улицу дождем обсидиановых осколков.
Башни кренились и падали. Огонь распускался в городе, как белые цветы.
Исходя криком, умоляя беспомощных богов о спасении, охваченные ужасом люди выли и визжали в агонии.
И, словно отмечая эту гибель, звонила и звонила тысяча колоколов Корамвиса.
Вал-Мала стояла в раскачивающейся комнате, вцепившись в кресло. С потолка то и дело срывались золотые лампы.
— Дафнат! — закричала она.
Эти колокола, казалось, звонили внутри ее черепа. Ее ноги превратились в немощные подпорки старухи. Она не осмеливалась перейти комнату. Перед аркой лежало мертвое тело девушки с окровавленными волосами, а через миг она тоже бросится вперед, и крыша рухнет прямо ей на спину.
