На лице его перед смертью отразился не страх, не боль, а искреннее, чистое удивление.
– Но как? – тонким голосом воскликнул второй, круглолицый и лысый. – Этого не может быть!
– Может… жизнь не может победить смерть, ибо тогда победит саму себя, – забормотал Бенеш, – но иногда может заставить ее отступить, да… Да примет вас великое Колесо во имя…
Дальше Олен не слышал, он сделал несколько быстрых шагов и прекратил жалкие причитания лысого ударом в горло. Брызнула кровь, тело мешком свалилось на черную, усыпанную пеплом землю. Третий ученик Харугота проявил здравомыслие и попытался удрать, но наткнулся на Гундихара.
– Доброе утро, клянусь задницей Аркуда, – сказал тот и со всего размаха ударил «годморгоном».
Не защищенный Тьмой череп треснул, словно гнилой орех.
– И что дальше? – спросил Олен, чувствуя жуткую, давящую на плечи усталость. Словно последние дни провел не в зиндане, а таскал тяжеленные камни или копал песок. – Будем уходить?
Саттия фыркнула:
– Нет, останемся тут и подождем, пока набегут еще враги. Эй, что с тобой? Очнись!
Она подошла к Рендаллу, взяла за плечи и слегка встряхнула его. От этого прикосновения по телу прошла щекочущая волна, сердце забилось чаще, и уроженец Заячьего Скока вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна.
Вспомнив последнюю просьбу Тридцать Седьмого, огляделся. Нашел небольшой черно-красный камушек – все, что осталось от сирана, – поднял его и спрятал в карман.
– Надо уходить, в самом деле, – проговорил сельтаро. – Хотя бы выбраться за пределы Терсалима. Если при этом еще получится добыть лошадей – совсем хорошо, если нет – придется топать пешком…
И они пошли на север, туда, где ранее были ворота, по хрустящему пеплу, между обгорелых трупов. На границе Лагеря Ветеранов их попытался встретить заслон из пары дюжин хирдеров во главе с таристером, что командовал атакой. Но стоило Олену поднять руку с Сердцем Пламени, как дружинники разбежались, и таристер остался один.
– Уходи… – сказал Рендалл, и тут память отца подсказала имя. – Триер ари Форн. Ты служил узурпатору, но я не виню тебя за это. Уходи, спасай свою жизнь. Мне не нужна твоя смерть.
Воин, могучий, как старый медведь, выпучил глаза, точно увидел привидение, и дал шпоры. Его конь, похожий на оживший кусок ночного мрака, с ржанием взвился на дыбы и рванулся прочь. Зазвучал и стих цокот копыт, всадник исчез в сплетении улиц и площадей Терсалима.
– Ловко ты его уболтал, – завистливо сказал гном. – Сам Гундихар фа-Горин не смог бы лучше. Но все равно надо было этого типа прибить, ха-ха. Люблю таристеров, доспехи так приятно под ударами трещат…
Они шли через охваченный паникой Терсалим, видели наполовину разрушенные, обгоревшие дома, слышали крики лишившихся жилья людей. Бенеш морщился, будто его пытали, бормотал что-то себе под нос и хрустел пальцами так, что казалось – еще чуть-чуть, и один из них сломается.
Гном болтал, Саттия кусала губы, эльф выглядел равнодушным, Харальд – как обычно, бесстрастным. А Олен просто шел, стараясь особо не смотреть по сторонам, не вслушиваться в проклятия, что адресовались гнусным магам, учинившим сегодняшние разрушения.
Где-то в районе Императорского тракта к ним присоединился Рыжий. Сверкнули из тьмы золотые глаза, и большой мохнатый кот, с шерсти которого летели желтые искорки, потерся о ногу Рендалла. Зашагал рядом, точно верная собака, настороженно поглядывая по сторонам.
А потом впереди обнаружился проем в стене.
Когда-то здесь имелись ворота, но во время штурма их выбили, а восстановить еще не успели. Наверняка тут полагалось стоять страже, но сейчас никаких следов ее видно не было.
– Это что, уже утро? – спросил Олен, осознавая, что различает все уж слишком хорошо: прислоненные к стене искореженные створки, груду кирпичей на месте, где стояла башня. – Сколько же мы шли?
Повернул голову и обнаружил, что восточная сторона горизонта охвачена заревом. Солнце еще не взошло, но небо пылало, словно кто-то плеснул на него бурлящей крови. Темными сгустками казались облака, и мрачный красный свет падал на полуразрушенный Терсалим.
– Вот уж не знаю, но выглядит это странно, – сказал Харальд, и в зеленых глазах его блеснула тревога.
– Мяу… – со страхом произнес Рыжий, и уши его прижались к голове, а хвост забил по бокам.
– Знамение… – прошептал Бенеш. – Кровавый рассвет… и сказано было в древних хрониках – тот, кто увидит его, проклянет тот час, когда родился на свет… да. Это невероятно, мы должны… – И дальше он понес какую-то откровенную чушь, время от времени вздрагивая, словно припадочный.
– Какой бы ни был рассвет, нам нужно идти дальше, – упрямо произнесла Саттия. – Харугот жив.
Имя консула заставило Олена встрепенуться, оживило намертво, как казалось, угасшую злость. Они прошли через проем в стене, оставшийся от ворот, и зашагали на север по дороге, что вела к Безариону.
А в небесах все выше поднимался, переливаясь всеми оттенками алого, кровавый рассвет.
День за днем двигалось войско белых гномов по дорогам Тердумеи. Проводники указывали, куда именно свернуть, всадники королевской армии отгоняли на обочины любопытных. Гости с востока шагали по широким трактам и обходным дорогам, на ночь разбивали шатры.
Местные жители смотрели на них с удивлением и алчностью, иногда – со страхом.
Андиро Се-о это ничуть не удивляло.
На юге остался Бенегдер, стоящая на Теграте столица Тердумеи. Войско перешло через несколько мостов над притоками одной из величайших рек всего Алиона, миновало два крупных города.
Андиро Се-о знал, что еще несколько дней, и они выйдут к озеру Бетек, а затем – к границе королевства. И тут либо тердумейцы приведут в действие свой план, попытаются напасть на чужаков, ударить им в спину, либо в последний момент передумают и позволят белым гномам пойти дальше.
Ан-чи и его тысячники помнили о том, что войско находится в окружении потенциальных врагов. Нет, с сардарами и прочими знатными людьми, с которыми приходилось беседовать, хозяин Яшмового Трона был вежлив, ничем не показывал собственных подозрений.
Но двигались так, чтобы в любой момент перейти из походного порядка в боевой. Лагерь разбивали там, где будет легко обороняться, на ночь выставляли даже не двойные, а тройные караулы.
В очередной раз проделали это на опушке густого леса, который в случае чего прикроет с одной стороны. Ан-чи собрал всех на ежевечерний совет, перешедший в короткий ужин. После него Андиро Се-о вернулся к своему костру, но уснуть быстро не смог.
Мешал Третий Маг, вертевшийся и бормотавший что-то во сне.
Потом бывший правитель белых гномов все же задремал, а когда открыл глаза, то спросонья подумал, что начался лесной пожар. Лагерь был озарен трепещущим красным светом, но при этом царила полная тишина, лишь покачивались под ветром высоченные сосны.
