Элфрун вдруг вспомнила об украденных овечьих шкурках, и ее захлестнула волна гнева.
– Это ты так считаешь. Но, возможно, я знаю его лучше тебя. Он лжец, и вор, и мошенник.
– Но это тоже только слова, ваши слова, леди. Однако есть кое-что, известное вам так же хорошо, как и мне: Хирел был мягким воском в руках моего папаши. А вы знаете, что за человек мой отец. – Тон Сетрит стал резким. – Хирел припрятал эти шкурки, только чтобы получить серебряный пенни и накупить мне безделушек, и все это ради того, чтобы я любила его.
Элфрун почувствовала, как внутри у нее все медленно поднимается, а затем обрывается. Она через силу сглотнула.
– Они действовали сообща, обманывая меня.
– Так что, теперь вы и моего отца вслед за ним отправите на мыс Лонг-Нэб с мешком на голове?
Элфрун обернулась к ней.
– Несмотря на все грехи Луды, это не он убил моего дядю! И не делай вид, что тебе не все равно, что с ним будет. Он, кстати, хотел то же самое сделать и с тобой.
Сетрит надолго умолкла.
– Если Ингельда убил Хирел, куда он спрятал его одежду? – наконец сказала она.
– Она может быть где угодно. – Элфрун пожала плечами, стараясь сделать вид, что вопрос этот ей никогда не приходил в голову. – Он мог закопать ее, сжечь, выбросить в море, спрятать где-нибудь.
– Но когда? Время у него на это было? Нет, правда? – Голос ее звучал так, будто она пила горькую настойку. – И еще один момент, леди. Лошадь Ингельда.
Элфрун уже хотелось заткнуть уши. Бурю они не нашли и решили, что она сбежала и, вероятно, провалилась в трясину. Здесь были такие места, где в считаные мгновения мог утонуть целый конный отряд. Но как далеко должна была убежать светло-серая кобыла Ингельда, чтобы они не обнаружили ни малейшего следа ее присутствия?
– Почему ты говоришь все это мне только сейчас, когда уже слишком поздно? – Элфрун указала рукой на крошечную лодку, напоминавшую листик, которая находилась уже вне досягаемости человеческого голоса. Хирел был виновен. Хирел должен быть виновным.
– Это был не он.
– Кто же тогда?
Ответа не последовало.
– Ты не можешь просто так делать такие заявления. Если не Хирел, то кто? – Теперь в голосе Элфрун уже звенела злость. И она задала вопрос, прозвучавший в ее голове чуть раньше. – Кто ненавидел моего дядю настолько, что решился убить его?
– Держу пари, что это сделал священник. Чужестранец.
– Это просто нелепо. – Элфрун отвернулась. Она знала, что сейчас на нее все смотрят и она должна следить за лодкой.
– А вы вспомните, как он убил Кудду, зарезал, словно зверя. Он хладнокровный и жестокий человек. И я знаю, что он осуждал нас, меня и Ингельда. – Голос Сетрит взвился до вопля. – А если и не священник, то все равно не Хирел. А вы не можете как-то вернуть его? – Сетрит рухнула на колени и уткнулась лицом в ладони.
Элфрун закрыла глаза.
Никто из них не видел и не слышал, как длинная темная фигура соскользнула за борт маленькой качающейся на волнах лодочки-листика и со всплеском тяжело упала в море.
60
– А как насчет того, чтобы выгнать четырехвесельную шлюпку на отмель и поохотиться там на тюленей? – Атульф снял с крючка один из больших охотничьих ножей и, с восхищением глядя на него, взвесил его в руке. – У собакоголовых сейчас как раз появились детеныши. Легкая добыча.
Видиа пожал плечами:
– Мне это не нравится. – Желудок его выворачивался наизнанку уже от одной мысли о том, чтобы выйти на лодке в море, хотя здравый смысл подсказывал ему, что за те несколько недель, что прошли с тех пор, как утопили Хирела, крабы и мелкая рыбешка уже дочиста обглодали его косточки и те канули в морскую бездну. Хотя в последнее время его неожиданно начинало мутить много от чего.
Атульф ухмыльнулся:
– А если при этом добыть еще и белого меха на чепец для Сетрит? – Он повесил нож на место и повернулся вполоборота к Видиа, внимательно глядя ему в лицо.
– Что ты имеешь в виду?
Атульф удивленно поднял брови:
– Ты думаешь, это такой большой секрет? Да об этом все говорят, Видиа. Ты по-прежнему настолько влюблен, что не теряешь надежду подобрать объедки после ее погибших мужчин, когда она немного придет в себя.
– Ты мне отвратителен.
– Просто повторяю, что люди говорят.
– Кто говорит? Кто сказал тебе такое?
– Ты же сам прекрасно знаешь, что говорят про вдов. – Атульф пожал плечами и похабно ухмыльнулся: – Это же общеизвестно: те, у кого был муж, уже не могут без того, чтобы кто-нибудь не совал им между ног…
Видиа схватил его за грудки и с силой прижал к стене. В другой руке у него оказался нож с лезвием длиной в фут.
– Кто?
– Тот, кто думает, что ты достоин лучшего. – Атульф старался говорить беззаботно, но был загипнотизирован смертельным блеском стали. «Наверное, все-таки нужно было отнести свой меч Видиа», – подумал он. – Возможно, это была Элфрун.
– Элфрун? Я тебе не верю.
Они смотрели друг другу в глаза, а между ними холодно поблескивал клинок. Быстрота Видиа и его изуродованное лицо, искаженное яростью, лишали юношу присутствия духа.
– Убери свой нож, дурень. – Во рту у Атульфа пересохло. – Если и не Элфрун, то какая-нибудь другая девица, любящая посплетничать. Они все одинаковые. Какая тебе разница кто?
– Одинаковые, говоришь? Все равно? – Атульф заметил, как костяшки пальцев Видиа побелели от напряжения. – Господи, до чего же ты похож на своего покойного отца! Человеческая жизнь для тебя тоже всего лишь пустячок, повод для шутки, да?
– Опусти нож. – Атульф дышал медленно, выжидая подходящий момент. – И не смей говорить, что я похож на Ингельда.
– Я буду говорить то…
Атульф, согнув ногу в колене, саданул Видиа в пах и одновременно ударил его рукой в грудь, целясь туда, где были сильно повреждены ребра, навалившись при этом на него всем своим весом. Нож с лязгом упал на пол, и Видиа, задыхаясь, согнулся пополам; он был застигнут врасплох, как незадолго до этого Атульф. Он медленно выпрямился, держась за бок и за пах. Парнишка за последнее время набрал вес и раздался в плечах, и ощущение у егеря было такое, будто кто-то кувалдой вбил ему в бок кол.
– Да что вы за семейка такая! – хрипло сказал он. – Твой отец своим поведением позорил звание священника, твой дядя нарушил данное мне слово и бросил свой народ, а ты… ты считаешь себя великим воином и предводителем, но на самом деле ты не более чем зловредный ребенок. – Он нагнулся и, подняв нож, проверил, не повредилось ли лезвие. – Чем скорее король найдет нового правителя Донмута, тем лучше. И я не имею в виду тебя.
