Она поднесла арбалет к столу.
На торце приклада, ниже надписи выбит знак – квадрат, в нем круг, а в круге треугольник.
– А вот и наша метка! Мы теперь без этого не можем!
Она захлопала в ладоши и засмеялась.
– По какому поводу веселье? – На кухню заглянула умытая и причесанная Людмилочка, увидела оружие, ахнула. – Где взяли? Боже, это жутко дорогая вещь! Раритет!
Тина узнала футляр. Она видела его у Альберта Михайловича. Он стоял на полке за книгами. Ей пришлось разыскивать руководство по кулинарии на французском языке, библиографическую редкость, которую старик хотел сдать в букинистический магазин. Тогда ему зачем-то срочно понадобились деньги.
Тина вытащила несколько книг из первого ряда, и увидела там деревянный футляр, окованный по краям потемневшим металлом. Спросить, что это такое, она постеснялась, хотя вещь ее заинтересовала.
– Этот арбалет принадлежит Альберту Михайловичу. Вернее, принадлежал… То есть самого оружия я не видела, а ящик окованный точно его. Стоял не на виду, но это еще ничего не значит. При таком количестве вещей держать все на видном месте невозможно.
– Это оружие принадлежало старику?
Сиур взял арбалет и повернул его знаком, похожим на клеймо мастера, к свету – квадрат, круг, треугольник. Такой же, как на Колеснице Осириса… Интересно.
– Наверное, дед его в подвал притащил зачем-то. Может, спрятать хотел? – Влад напряженно думал. – Тогда непонятно, почему не спрятал? Нашел тайник: допотопное кресло какое-то, сверху чуть хламом присыпал… Несерьезно.
– А вот и нет, – возразила Людмилочка. – Самый лучший способ спрятать что-то, – положить на видном месте. Я в детстве про Шерлока Холмса читала, там об этом написано.
– Может, старик даже хотел, чтобы арбалет нашли. Только не любой и каждый, а именно тот, кому предназначено.
Сиур в очередной раз вспомнил паутину на рукаве трупа. Возможно, последнее, что старик сделал, – сходил в подвал и положил там футляр с арбалетом. Впрочем, это все догадки.
Влад первым пришел к выводу, что сколько бы они не гадали, истина остается в тумане. Этот свой вывод он сообщил всей компании.
– Нам с Людмилой надо позаботиться о переезде детей на дачу. Вечером, если повезет, – мы в ресторан. Мероприятие давно обещано. А обещания надо выполнять.
Сиур и Тина решили остаться дома и просмотреть старые бумаги.
Темная густая ночь плотно опустилась на реку, сад и дом, вобрав в себя все краски и звуки. Привычный лягушачий хор, стрекот кузнечиков, крики болотных птиц, – все смолкло, застыло в предощущении некоего действа…
Высокая фигура Жреца, облитая лунным светом, четко выделялась на фоне светлой стены. В руке его серебристо играло лезвие ножа, занесенного над лежащей в беспамятстве девушкой…
– «О Боги, придите и сразите злую болезнь, яд, что во всех членах той, что под ножом… О, зловещий яд, выйди, пролейся на землю! О Владыка, отошедший в край безмолвия, вернись же к нам в прежнем облике твоем! Ты видишь, как плакальщицы простирают к тебе руки, сгибаясь, как тростник на ветру, падают наземь… Ниспошли на ту, что под ножом, не сон смерти, но сон, возвращающий жизненную силу. Цель наша едина, моя и твоя, о, Владыка Вечности – и живительные соки от самых отдаленных побегов устремляются к ее сердцу, уносят зло и разрушение прочь. Та, что под ножом, под моей и твоей защитой, о, Феникс, что есть вечность и непрерывность…
Вчера – это Осирис, завтра – это Ра. Сейчас – это новое состояние Силы, это солнце на горизонте между прошлым и будущим… В этот Момент Силы, в этом Месте Силы я отрицаю смерть, я призываю жизнь в это тело, той, что под ножом…Гор живет для своей матери Изиды, и та, что под ножом, живет тоже…»
Сехер с удовлетворением увидел, как дрогнули веки молодой девушки, ее лицо порозовело, и дыхание стало ровнее. Он опустил нож и положил его у ног больной, лезвием к низкому, покрытом шкурами ложу. Усталость, как и всегда, после подобного ритуала, тяжело навалилась на его плечи. Ему пришлось сесть. В тишине было слышно его напряженное дыхание, переплетающееся с неглубоким, но равномерным дыханием девушки…
Хвала Тоту, она будет жить! Старик сможет забрать свою дочь через три дня, как и было обещано. Жрец, отдышавшись, взял в руку золотой знак, который носил на груди под одеждой, почувствовал разнонаправленные токи энергии, постепенно организующиеся в единый поток снизу вверх и наполняющие новой Силой организм, с избытком восстанавливая истраченную. Его дыхание стало мощным и ровным, перед закрытыми веками возникло золотистое поле, приятными волнами расходящееся к вискам. В кончиках пальцев появилось привычное в таких случаях покалывание, сообщающее, что силовые линии достигли своих пределов в теле…
Жизнь вокруг словно очнулась от очарованного сна – резко закричала ночная птица, запели сверчки, зашелестели листья. Легкий ветерок принес запах жасмина…
В назначенный срок старик забрал свою дочь, рассыпаясь в благодарностях. Девушка была еще слаба, но не впадала больше в забытье и выглядела значительно лучше. Ее отец с опаской посматривал на Сехера, избегая встречаться с ним взглядом. Оставив богатые дары, процессия поспешно удалилась.
Сехер отправился было к дому, но что-то задержало его… По тропинке между тамарисками шла Тийна, она направлялась к беседке, густо увитой виноградом. Тяжелые гроздья обильно свисали между витыми столбиками, привлекая сладким соком насекомых. Он смотрел, как женщина присела на невысокую скамеечку, в тени резных листьев, и сердце его неистово забилось, как будто он был неопытным и наивным юношей, подглядывающим за купальщицами на отмели. Рядом с нею он переставал владеть собой…
Сехер подошел ко входу в беседку.
– Виноградная лоза впервые взошла из-под земли после того, как она была удобрена телами тех, кто пал в войне с врагами.
Он сорвал крупную черную ягоду, попробовал.
– Сладко?
– Очень… – Сехер произнес это тихо, едва прикасаясь губами к ее губам. Постепенно легкие прикосновения перешли в долгий, медленно-нежный поцелуй. Он приподнял ее, осторожно прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце и струится по жилам ее кровь… испытывая почти боль от этих прикосновений, жарких, словно солнце в час полдня. Рядом с ней он отрывался от земли, от реальности… Он уплывал в край снов, не в силах ничего противопоставить опьяняющему предвкушению близости, сливающейся для него с таинственной Силой, сотворяющей миры…
Перед ним вдруг предстало мудрое лицо Старого Оракула. Сехер тогда попросил его благословения, и услышал в ответ:
– Иди и учись тому, что значит быть человеком.
– Как, Великий, разве я еще не знаю этого?
Старик засмеялся, гулкое эхо многократно отразило сухие короткие звуки, больше похожие на кашель.
