В приемной председателя облисполкома вместо привычной для Родика официальной атмосферы царил хаос. На стульях, подоконниках сидели вооруженные автоматами по-разному одетые мужчины. Присмотревшись к ним, Родик с удивлением определил, что это подростки на вид пятнадцати-семнадцати лет. Стол секретаря был завален разнообразными предметами, а в углу грудилось что-то камуфлированное, зеленые патронные цинки и набитые чем-то сумки.
Анализировать все это у Родика не было времени, поскольку дверь кабинета председателя открылась, и на пороге появился Абдулло Рахимович — с широкой улыбкой на давно небритом лице. Попав в его дружеские объятия, Родик почуял резкий запах водочного перегара, но попытки отстраниться не сделал, опасаясь, что это может быть неверно понято.
В кабинете находилось достаточно много мужчин, которые, вероятно, только что встали из-за стола, чтобы поприветствовать Родика. Стол, раньше предназначенный для проведения совещаний, был уставлен бутылками и тарелками, содержимое которых наполняло кабинет знакомыми Родику запахами таджикской кухни.
— Товарищи, приехал наш долгожданный гость! — сообщил Абдулло Рахимович и запоздало спросил Родика: — Как вы добрались?
— Все хорошо. Спасибо. Вы меня так стремительно вовлекли в кабинет, что я не успел поздороваться. Ассалому алайкум… Руз бахайр[46].
Присутствующие, кто по-русски, кто по-таджикски, ответили на приветствие, стараясь пожать Родику руку. Позволив всем проявить уважение к гостю, Абдулло Рахимович взял Родика под руку и проводил к столу.
— Ба сари дастархон мархамат[47], — пригласил он. — С дороги надо поесть, а нам выпить за вас…
— А мне за вас. Однако можно где-то помыть руки?
— Конечно. Пойдемте.
Абдулло Рахимович подошел к двери в дальней части кабинета и вежливо приоткрыл ее. Родик оказался в стандартной комнате отдыха советского руководителя с диваном, сервантом, столиком и раковиной в углу. Моя руки, он осмотрелся. Все свидетельствовало о том, что здесь жили.
Вошел Абдулло Рахимович с чистым полотенцем.
— Как жена, дети? — спросил Родик, вытирая руки.
— Все, слава Аллаху, хорошо, хотя вижу их очень редко. Они на родине. Мне так спокойнее. Я же все время в разъездах.
— Привет им от меня передайте. Я до сих пор с радостью вспоминаю ваше гостеприимство. Дом, наверное, полностью обустроили?
— Албатта[48]. Фруктовые дарахти[49]хорошо цвел и в этом году. Сейчас ангур[50]поспел. Ваши любимые шафтолу[51]на столе — из моего сада. Жаль, что вы раньше не приехали. В этом году такой урожай зардолу[52]был. Думаю, у нас будет возможность навестить мой дом.
Слушая Абдулло Рахимовича, Родик отметил, что тот стал употреблять в разговоре с ним много таджикских слов, а говоря по-русски, спотыкаться, подбирая нужные. Родик же, наоборот, начал забывать часто употребимые таджикские фразы и напрягался, чтобы уловить смысл сказанного. Русский язык покидал республику вместе с уезжающим русскоязычным населением. Это было еще одной особенностью, являющейся следствием произошедших событий. Он максимально напряг память, чтобы вспомнить таджикские выражения, используемые при застольях, но мозг никак не реагировал. Родик огляделся в поисках места, куда мог бы положить полотенце.
— Оставляйте на раковине, — увидев его замешательство и расценив это по-своему, предложил Абдулло Рахимович. — Пойдемте. Там все мои помощники. Буду вас знакомить.
Усадив Родика рядом с собой, Абдулло Рахимович начал представлять присутствующих:
— Это Нурмат — мой заместитель. Это…
Родик сперва пытался запомнить имена и должности, но вскоре понял, что это бессмысленно, и лишь приветливо улыбался и привставал на каждое новое имя.
— Родиона Ивановича представлять не надо. Все вы о нем наслышаны. Это мой друг и муаллим, доктори фанхои[53]. Вы знаете, как много он сделал для меня и для всей нашей Республики. Давайте выпьем за его здоровье, счастье! Саломат бошед[54], Родион Иванович!
Абдулло Рахимович встал с двумя пиалами в руках и, протянув одну из них Родику, выпил из своей. Подождав, пока гость выпьет, обнял и расцеловал его.
Родик понял, что настал момент ответного тоста. Он сам наполнил свою пиалу водкой и, напрягая память, сказал:
— Зинда бод дустии[55]. Всевышний наградил меня ею щедро. Выпьем за моего любимого друга, Абдулло Рахимовича, а в его лице — за весь таджикский народ. Пусть свалившиеся на вас невзгоды пройдут под руководством таких людей, как Абдулло Рахимович, и на благодатной таджикской земле опять восстановится мир.
Все встали и, мешая друг другу, стали чокаться с Родиком, потом выпили и заняли свои места. Абдулло Рахимович снова обратился к нему:
— Очень рад, что вы, наконец, здесь, у меня в гостях. Лутф карда бубахшед[56]. Встречаем вас так скромно, но это пока самое лучшее место в нашем городе. Здесь у нас и ресторан, и гостиница, и чойхона[57]. Кушайте. Сухроб, подай косушку с курдючным жиром. Муаллим его очень любит. Скоро плов принесут.
— Рахмат. Все очень вкусно. Я тоже очень рад вас видеть. Поздравляю. У вас хорошее окружение. Вы пережили сложнейшее время и вышли победителем. Я хочу сказать еще тост. Давайте наполним пиалы привезенной мной московской водкой.
Родик встал и, дождавшись, когда за столом стихнет суета, вызванная его предложением, произнес:
— За Таджикистан, который является моей второй Родиной!
Все торжественно поднялись, а Абдулло Рахимович, подойдя к Родику, приобнял его и прочувствованно сказал:
— Спасибо. Мы надеемся на будущее. На помощь нашего ака — Великого русского народа. Хоп. За сказанное!
