Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
– Но он хотел большего, – сказала Мирна.
– Он хотел ее, – произнесла Хейзел, не скрывая горечи. – И тут я стала понимать, что совершила ужасную ошибку. Но я не знала, как ее исправить.
– Когда вы решили убить Мадлен? – спросил Гамаш.
– Когда Софи приехала домой на Рождество и первой поцеловала ее.
Этот простой сокрушительный факт внедрился в их магический круг, как та маленькая мертвая птичка. Гамаш вспомнил о том, что ему не уставали повторять: не ходите в лес весной. Вы можете оказаться между медведицей и медвежонком.
Мадлен пошла.
Наконец Гамаш заговорил:
– Вы сохранили эфедру Софи, которую та купила несколько лет назад. Не потому, что собирались использовать ее. Просто вы ничего не выбрасываете.
Ни мебель, ни книги, ни эмоции. Хейзел хранила все.
– По данным экспертизы, использованные таблетки были слишком чистыми – таких давно не выпускают. Поначалу я подумал, что это эфедра из вашего магазина, – сказал он Одиль. – Но потом вспомнил, что есть еще один пузырек эфедры. Купленный несколько лет назад. Хейзел говорила, что его нашла Мадлен и конфисковала, но это было неправдой. Верно, Софи?
– Мама? – Софи сидела ошарашенная, широко распахнув глаза.
Хейзел потянулась к ее руке, но Софи отдернула свою. Это потрясло Хейзел больше всего остального.
– Ты нашла эти таблетки? Ты подсунула их Мадлен из-за меня?
Клара постаралась не заметить эту интонацию – намек на удовлетворенность в голосе Софи.
– У меня не было выхода. Она забирала тебя у меня. Забирала все.
– Вы попытались убить ее во время первого сеанса, – сказал Гамаш. – Однако доза, которую вы ей дали, оказалась недостаточной.
– Но ее даже не было на первом сеансе, – возразил Габри.
– Ее не было, но было приготовленное ею блюдо. – Гамаш повернулся к месье Беливо. – Вы не могли уснуть в ту ночь и решили, что причина этого – спиритический сеанс, который вас расстроил. Но ничего пугающего на том сеансе не было. Вы не могли уснуть из-за эфедры.
– Est-ce que c’est vrai? – спросил у Хейзел месье Беливо. – Вы подмешали эфедру в ваше блюдо и дали нам? Вы могли меня убить.
– Нет-нет.
Она протянула к нему руки, но он тут же отпрянул. Все стали отодвигаться от Хейзел, оставляя ее на том единственном месте, которого она боялась больше всего. Месте одиночества.
– Я бы никогда не пошла на такой риск. Я знала из новостей, что эфедра убивает, только если у вас больное сердце, а мне было известно, что вы здоровы.
– Но вам было известно и то, что Мадлен больна, – сказал Гамаш.
– У Мадлен было больное сердце? – спросила Мирна.
– Это стало следствием химиотерапии, – подтвердил Гамаш. – Она ведь говорила вам об этом, правда, Хейзел?
– Она больше никому не собиралась говорить, потому что не хотела, чтобы к ней относились как к больной. Откуда вы это знаете?
– В докладе коронера написано, что у нее было больное сердце, и ее доктор подтвердил это, – сказал Гамаш.
– Нет, я спрашиваю, откуда вы узнали, что это известно мне? Я никому об этом не говорила. Даже Софи.
– Аспирин.
Хейзел вздохнула:
– А я думала, что все предусмотрела. Спрятала таблетки Мад среди всех остальных.
– Инспектор Бовуар заметил их, когда вы искали, что бы дать Софи, когда она растянула связки. У вас шкаф набит старыми таблетками. Его поразило, что вы не дали Софи аспирин. Вместо этого вы искали другой пузырек.
– В пузырьке аспирина была эфедра? – потерянно спросила Клара.
– Мы тоже так подумали. Мы отдали содержимое на анализ в лабораторию. Это был аспирин.
– Так в чем же проблема? – спросил Габри.
– В дозировке, – ответил Гамаш. – Тут она была очень низкая. Намного ниже обычной. Людям с больным сердцем нередко прописывают раз в день принимать низкодозированный аспирин.
Головы в круге закивали. Гамаш помолчал, глядя на Хейзел.
– Мадлен кое-что держала в тайне даже от вас. Может быть, в особенности от вас.
– Она все мне говорила, – возразила Хейзел, словно защищая лучшую подругу.
– Нет. Одно, самое главное, самое важное, она от вас утаила. Утаила от всех. Мадлен умирала. Ее рак дал метастазы.
– Mais, non, – застонал месье Беливо.
– Но это невозможно, – вторила ему Хейзел. – Она бы сказала об этом.
– Странно, что она этого не сделала. Я думаю, она не хотела, потому что чувствовала в вас что-то такое, что получало удовольствие от чужой слабости. Но план к тому времени уже был задействован. Начался он с этого. – Гамаш показал список выпускников, который днем раздобыл в школе. – Мадлен была в списке выпускников вашей школы. Как и вы, – сказал Гамаш, посмотрев на Жанну, и та кивнула. – Хейзел взяла одну из брошюрок Габри, написала на ней сверху: «Где спариваются лэй-линии – пасхальные скидки» – и отправила Жанне.
– Она украла одну из моих рекламных брошюрок, – пожаловался Габри Мирне.
– Невелика потеря, Габри.
С трудом, но он смирился с мыслью, что, вероятно, потерял гораздо меньше, чем Мадлен. Или Хейзел.
– Бедная Хейзел, – сказал Габри, и все закивали.
Бедная Хейзел.
Глава сорок четвертая
Следующую неделю Гамаш был словно контуженный. Еда стала безвкусной, газеты не вызывали у него интереса. Он читал и перечитывал одно и то же предложение в «Ле девуар». Рейн-Мари попыталась завязать с ним разговор о поездке на Мануар-Бельшас, чтобы отпраздновать их тридцать пятую годовщину свадьбы. Он отвечал ей, проявлял интерес, но четкие, яркие тона в его жизни притупились. Словно его сердце вдруг стало слишком тяжело для ног. Он тащился по жизни, стараясь не думать о том, что случилось. Но как-то вечером, когда он вышел прогуляться с Рейн-Мари и Анри, овчарка внезапно вырвала поводок из руки Гамаша и побежала по парку к знакомой фигуре на другой стороне. Гамаш окликнул пса, и Анри остановился. Но прежде человек, к которому он бежал, тоже заметил собаку. И хозяина.
Еще раз – последний – Мишель Бребёф и Гамаш посмотрели в глаза друг другу. В пространстве между ними бурлила жизнь. Играли дети, перекатывались через спину и приносили мячики собаки, молодые родители дивились тому, что произвели на свет. Воздух между ними полнился запахами сирени и жимолости, в нем жужжали пчелы, лаяли щенки, смеялись дети. Целый мир стоял между Арманом Гамашем и его лучшим другом.
И Гамашу хотелось подойти и обнять его. Почувствовать на своем плече знакомую руку, запах Мишеля – мыло и трубочный табак. Ему не хватало его общества, его голоса, его глаз, таких вдумчивых и полных юмора.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104