Мэделин смущенно покраснела.
– Ничего. Только то, что дом уже продан. Думаю, вчера произошел обмен подписанными контрактами.
– О черт! – Джесика выглядела совсем безутешной.
В последние дни ей ужасно не везло. Теперь приходилось расплачиваться за свою глупость. Она упустила Эндрю и потеряла самую лучшую работу, какую когда-либо имела. Как она дошла до жизни такой? Этот вопрос она задавала себе, сидя на диване, с выражением муки на лице. Как могла она бросить все и всех, включая родителей и друзей, ради обольстительного незнакомца? Какое затмение нашло на нее и почему она пустилась в опасное путешествие, поддавшись безумному очарованию музыки Бернарда? Околдованная его мелодиями, одурманенная чувственными ритмами, она позволила его музыке заглушить в ней все остальные чувства. Она стала глухой к предупреждениям друзей и не видела очевидного. А когда гармония нарушилась, ничего не осталось, кроме расстроенных чувств и горечи от сознания того, что во всем следует винить только себя.
Мэделин посмотрела на часы.
– Извини, Джесика, мне надо сделать несколько очень важных телефонных звонков. Через несколько дней Карл и я улетаем в Нью-Йорк, и я хочу закончить кое-какие дела.
– Конечно, иди. – Джесика старалась казаться бодрой.
Мэделин вышла из комнаты как раз тогда, когда с прогулки вернулись Карл и Джейк, притоптывая ногами и похлопывая в ладоши, чтобы согреться. Мэделин отвела их в библиотеку и несколько минут о чем-то тихо говорила с ними.
– «Центральный Манхэттенский банк» может финансировать этот проект, – прошептал Джейк, когда она замолчала.
– Ты хочешь сейчас же позвонить им? – спросил Карл. Мэделин кивнула:
– Пойди и поболтай с Джесикой, хорошо? Она подавлена и нуждается в поддержке.
Вечером за обедом Мэделин заявила, что она и Карл завтра устраивают прием во время ленча, перед тем как Джейк улетит в Америку.
– А кто будет? – спросила Джесика. – Ты знаешь кого-нибудь из соседей?
– Я пригласила Элис Стюарт, она была подругой матери. Очень приятная женщина.
– Хорошо бы повидать ее снова, – заметил Джейк.
– И ее сын Филип тоже приедет? – спросил Карл.
– Да. Говорят, мы встречались детьми, хотя никто из нас этого не помнит, – с улыбкой сказала Мэделин. Джесика застонала:
– О, кажется, я поняла! Вы хотите устроить для меня свидание, не так ли, Мэдди? Боже, вы полагаете, что благодаря ему я забуду об Эндрю и Бернарде!
Мэделин усмехнулась:
– Вовсе нет. Филип не в твоем вкусе. Просто я полагала, что тебе стоит познакомиться с новым владельцем Милтон-Мэнора. Он тоже приедет.
Джесика воздела глаза к небу.
– Ну, уж этого я не вынесу! – драматично заявила она. – Как он может понравиться мне? Во всей Англии именно он купил тот дом, который хотела приобрести я. И как после этого, по-вашему, я должна относиться к нему? Скажи на милость, Мэдди!
Следующее утро выдалось еще холоднее. Извилистые дороги, ведущие к Милтон-Мэнору, вытянулись, словно блестящие борозды в промерзшей земле, и с крытых соломой крыш свисали хрустальные сосульки. В десять часов к парадной двери особняка подкатил большой фургон, на борту которого было написано: «СЬЮВЕЛЛ. ПЕРЕВОЗКА И ХРАНЕНИЕ. ОУКГЕМПТОН».
– Они уже собираются вывозить мебель? – спросила Джесика, посмотрев в окно.
Мэделин выглядела озадаченной.
– Нет. Я не договаривалась что-либо вывозить раньше следующей недели. Странно, чего они хотят?
Спустя минуту в библиотеку, где они сидели, вошел Хантер.
– К вам доставка, мадам. Сьювелл хранил эту вещь много лет, я знаю.
– Что это, Хантер… и кто просил привезти ее сюда?
– Это я, дорогая, – сказал Джейк, входя в комнату. – Хантер, скажи, чтобы заносили.
– Хорошо, сэр.
– Что это, папа? – повторила Мэделин. – Я не знала, что у нас здесь хранятся какие-то вещи.
– Я привез это из Нью-Йорка много лет назад и отдал на хранение, чтобы не расстраивать твоего деда: я ведь отказался держать эту вещь у себя дома, – пояснил Джейк.
Двое мужчин в спецовках, слегка пошатываясь под тяжестью ноши, вошли в дверь, и Мэделин увидела, что они несли завернутую в полотно большую картину. Она вопросительно посмотрела на Джейка, а тот медленно улыбнулся и кивнул ей.
– Неужели?.. – спросила Мэделин.
– Да, дорогая. Я подумал, что теперь она понравится тебе… Грузчики поставили картину к стене, и Мэделин, подойдя к ней, освободила ее от упаковки. Это был портрет Камиллы, ее матери, который она помнила с раннего детства. Краски были настолько живыми и чистыми, что казалось, он был написан только вчера.
– О, папа!.. – шепотом произнесла она, глядя на портрет. Это был шедевр, работы Филипа де Ласло, изобразившего юную Камиллу прелестной и невинной, в кремовом платье с кружевами и с несколькими нитками жемчуга на шее. Такую Камиллу Мэделин помнила как идеал своих детских фантазий. Джейк вернул ей мать, о которой она мечтала.
– Спасибо, папа! – сказала она прерывающимся голосом. – Я все время думала, где же этот портрет?
– Рад, что ты довольна, – сказал он, тоже расчувствовавшись. – Мы будем всегда помнить ее такой. Я верю, в душе она осталась невинной. Той, другой, Камиллой завладела дьявольская сила, а моей женой и твоей матерью всегда будет эта молодая прелестная женщина.
– Я повешу этот портрет дома в гостиной в Нью-Йорке. – Мэделин порывисто повернулась и нежно поцеловала отца.
Элис Стюарт и ее сын прибыли в половине первого, и через несколько минут она и Джейк уже болтали, как будто виделись всего несколько недель назад.
– Мой дорогой, – любезничала Элис, – ты выглядишь еще более изысканно, чем прежде, и, конечно, Мэделин очень похожа на тебя!
Джейк расхохотался:
– Ну, должен сказать, ты совсем не изменилась, Элис! – Он повернулся к Филипу: – Ты знаешь, что в свое время твоя мать была ужасной кокеткой?
Филип усмехнулся:
– Она и сейчас такая!
Все оживленно разговаривали и смеялись. Хантер разносил шампанское на серебряном подносе. Джесика, до сих пор молчавшая, вдруг вопросительно взглянула на Мэделин.
– Кажется, подъехал еще один автомобиль, – ска – зала она. – Неужели это?..
– Да, вероятно, прибыл новый владелец. – Мэделин подошла к окну и посмотрела. – Так и есть. – В ее голосе чувствовалось удовлетворение.
– О, я уже ненавижу его! – воскликнула Джесика. – Это ужасно!
– Могло быть и хуже, – небрежно сказала Мэделин.
– Не понимаю, почему… – начала Джесика, заглядывая через плечо Мэделин. – Но ведь это же Эндрю! – Она вскрикнула и покраснела.
