— Вас, наверное, интересует, что нам удалось выяснить, — начал Родригес, вертя бутылку в руках. — Я, честно говоря, ждал, что вы нам позвоните.
— Почему? — удивился Макс.
— Обычно, когда происходит убийство, родственники хотят быть в курсе расследования.
— Еще и двух суток не прошло, — сказал Макс. — Я так понимаю, когда вы что-то выясните, вы ведь мне сообщите.
— Ну да! Если только вы раньше не прочтете про все в газетах. — Родригес потеребил усы. — Я вижу, пресса от этого случая очень возбудилась. Не подозревал, что ваше семейство обладает таким влиянием.
Он что, насмехается? К чему он клонит?
— Чем могу помочь?
— Вы вчера вечером случайно не были в квартире вашей жены? — поинтересовался детектив Родригес, извлекая из кармана свой потрепанный блокнот и неизменный огрызок карандаша.
Вопрос прозвучал неожиданно. Макс не мог решить, солгать или сказать правду. Потом подумал, что врать опасно, и ответил небрежным тоном:
— Вообще-то, был. Заезжал взять кое-что из детских вещей и игрушек. Дочка очень расстроена. Не мне вам объяснять — маленький ребенок обнаруживает труп матери. Она не понимает, что мама умерла. Мы ей сказали, что она в больнице. Но для психики это все равно большая травма, и я подумал, ей будет легче с привычными игрушками.
— Вы вошли в опечатанную квартиру. — Родригес с осуждением покачал головой.
— Не думал, что это так серьезно, — ответил Макс. — Когда-то это был мой дом, я там довольно долго жил.
— Когда были женаты на миссис Даймонд, да? — Детектив что-то пометил в блокноте. — Однако теперь это уже не ваш дом, не так ли?
— Этот дом весь принадлежит мне, — не удержался Макс.
— Да, мистер Даймонд. Однако вам наверняка известно, что существуют строгие правила. Мы не просто так опечатываем место преступления, это делается с вполне определенной целью, которая заключается в том, чтобы никто не входил и не прикасался к уликам.
— Я ничего там не трогал, — возразил Макс, стараясь не смотреть на детектива. — Сразу прошел в детскую, взял нужные вещи и ушел.
— Понятно, — сказал детектив Родригес, отложил блокнот И отвинтил крышку у бутылки с водой, которую все время держал в руке. — Что ж, вы наверняка будете рады узнать, что ваше алиби подтвердилось.
— Мое алиби?
— Ваш званый ужин.
— А могло быть иначе? — Макс стал закипать. Женщина-полицейский закашлялась.
Вы действительно находились там, где сказали, — продолжал Родригес, не обращая внимания на раздражение Макса и приступ кашля у коллеги. — Но Ирина, которая, как выяснилось, приходится миссис Даймонд матерью… Макс подскочил на месте.
— Что?! — воскликнул он. — Ирина? Ее личная горничная?
— Да, мы все проверили. Нет никаких сомнений, что она — мать миссис Даймонд, хотя по непонятным причинам не хочет в этом признаваться.
Женщина, продолжая кашлять, встала и спросила, где туалет.
— Правая дверь по коридору, — сказал Макс, которого больше занимала информация детектива Родригеса. — Что это значит — «не хочет признаваться»?
— Не перестаю удивляться, насколько странно начинают вести себя люди, когда происходит убийство, — задумчиво проговорил Родригес. — Всегда выясняется, что практически каждому есть что скрывать. И многие начинают запираться.
— Но вы же не подозреваете Ирину в убийстве Марины?
— Нет, конечно. На самом деле, как раз Ирина нам подсказала, что у миссис Даймонд была масса знакомых в русской диаспоре. Вы об этом знали, мистер Даймонд?
— Нет. — Макс припомнил, сколько незнакомых имен оказалось у нее в записной книжке.
— Ирина говорит, что у Марины была записная книжка со множеством имен и фамилий, — сказал детектив Родригес, — но, увы, мы так нигде и не нашли этой книжки. Она пропала…
Макс уставился на него. Может, этот Родригес ясновидящий?
— Скажите, мистер Даймонд, вам она не попадалась на глаза, когда вы туда залезли?
— Я туда не залезал, — с выражением произнес Макс. Как его выводил из себя этот следователь! — По-моему, я вам все объяснил. Я являюсь собственником этого здания и раньше жил в этой квартире. Я никак не думал, что мне нельзя взять детские вещи.
— Верно. — Долгая пауза. — Но прошу вас, мистер Даймонд, больше этого не делайте. Это может быть чревато для вас весьма неприятными последствиями.
— Чем еще могу быть полезен? — Макс встал, рассчитывая, что намек будет понят.
— Скажите, вы за это время ничего такого не вспомнили, что могло бы нам помочь?
— В каком смысле?
— В смысле связей миссис Даймонд среди русских.
— Я же вам говорю, мне о них ничего не известно.
— Интуиция мне подсказывает, что это сделал кто-то из своих, — произнес Родригес, пристально глядя на Макса. — Следов взлома нет, кража была спонтанной, словно преступник сначала убил, а потом решил инсценировать ограбление. Убийство совершил человек, которого она знала.
— Да? — Макс подлил себе виски.
— Да. Я почти убежден, что она была знакома с преступником.
— Это интересно. — Макс вернулся на диван.
— А у вас нет соображений на этот счет?
— Нет, — отрезал Макс. Он начинал терять терпение. — Мы больше года как в разводе. У Марины была своя жизнь. Я знаю, что у нее много знакомых в обществе, но, если она и была с кем-то особенно близка, мне об этом неизвестно.
— Да, — пробурчал Родригес и снова открыл блокнот. — Вы, кажется, сказали, что родство миссис Даймонд с Ириной для вас новость?
— Абсолютная новость.
Коллега Родригеса вернулась в комнату и села. Она больше не кашляла. Макса бесило, что она хранит полное молчание.
— После убийства вы говорили с Ириной? — спросил Родригес, что-то записывая.
— Нет, не говорил! — рявкнул Макс.
— А наверное, хотели бы?
— Зачем это?
— Если миссис Даймонд приходилась ей дочерью, стало быть, Ирина — бабушка Лулу?
— Выходит так, — согласился Макс, отнюдь не обрадовавшись новому родству.
— Ирина все время твердит о пропаже денег. Похоже, миссис Даймонд ее целиком содержала. Судя по всему, платила наличными раз в неделю. Ирина уверяет, что в доме были наличные деньги. — Короткая пауза. — Мы их пока не обнаружили, — сказал Родригес с укоризной. — Странно, вы не находите?
— Отнюдь, — невозмутимо ответил Макс. — Вы же сами сказали, квартира ограблена. Если там были деньги, то их украли в первую очередь.
