Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Лис замер.
– Зачем тебе это надо? Спокойная работа, хорошая зарплата… Чего не хватает? Зачем голову под пули подставлять?
– Не знаю… Привычка… Адреналина не хватает… Или еще чего…
Начальник оперативного отдела постучал себя пальцем по лбу.
– Мозгов тебе не хватает, Валек! Сиди и молись, что за столько лет их совсем не вышибли! Я ребят подставлять не собираюсь, а тебя – тем более!
– А как же ты с ними обойдешься?
– Да черт с ними! Сами уедут!
Лис направился к двери, Литвинов проводил его недоверчивым взглядом.
* * *
Кошмарить подследственного можно по-разному. Можно без затей бить его резиновой палкой по почкам, телефонным справочником по голове или ладонями по ушам. Можно надевать на голову полиэтиленовый пакет или противогаз, можно… Но все это грубые, костоломные методы, к которым прибегают, в основном, малоквалифицированные оперативники, хотя из этого правила есть исключения… А можно оказывать на подозреваемого психологическое воздействие, в результате которого у него создается впечатление, что выход только один – полное раскаяние и сотрудничество со следствием. Это гораздо сложнее: надо быть красноречивым, убедительным и достоверным. Психологические методы в основном практикуют следователи и хорошие оперативники.
– …полгода ночь, кругом веревка с флажками, а ты под прожектором лес валишь. Только вначале каждое дерево надо обкопать до самой земли, чтобы пенек был короче. А снег – полтора метра, может, все два. И твердый, как скала! А потом сидишь внизу, в снежной яме, дышишь выхлопом и тычешь бензопилой в ствол, а тот как стеклянный…
Лет двадцать назад молодой следователь Петрянский ездил в лесную колонию допрашивать осужденного карателя и сохранил впечатления до сих пор. Точнее, впечатления своего клиента, которыми тот поделился в неформальной беседе по душам, для установления контакта. Может быть, поэтому убедительности ему не хватало, несмотря на леденящие душу живописные подробности.
– Отскочит пила, и рука отлетела… Или просто сомлел и замерз. Так что думай!
Станислав Немов тяжело вздохнул.
– Да не знаю я ничего про этого Колдуна! Ну, болтнул сдуру в камере, так это так, для авторитета…
– Вот и поедешь на Север с авторитетом и пятнадцатью годами в зубах! Только зубы у тебя через пару лет выпадут!
Немов вздохнул еще раз, потер грудь, скривился.
– Да что вы так насели?! Не думал, что в Зеленом Доме дуплить будут, как в мусарне!
– Что?! – Глаза опытного следователя Петрянского округлились. – Что вы имеете в виду?
– Да то и имею. Этот ваш амбал мне все внутренности отбил…
Не глядя на подследственного, следователь стал собирать бумаги.
– Думаю, вы преувеличиваете. Впрочем, у оперативников свои методы. Я записываю показания. Если вы молчите, то и записывать нечего. Значит, у меня работы нет. Что ж, пусть вами занимается майор Сочнев…
– Так он на меня этого амбала и напустил!
Петрянский уложил бумаги в тощий портфель.
– Повторяю, оперативная работа – не в моей компетенции. До свидания.
Не успела дверь за следователем закрыться, как на пороге появился оперативник. Немов напрягся. Но тот был один, к тому же приветливо улыбался.
– Держи, Стас! – дружески сказал Сочнев и положил на стол сверток. Там оказались колбаса, хлеб и сигареты.
– Ешь, кури! – сказал майор. – Ты ведь парень неплохой. Зачем тебе искать неприятностей? Думаю, мы договоримся!
Грозный «колдун» Немов в душе был обыкновенным «бакланом». В северных колониях он не бывал, в «голодный» карцер не попадал, гвозди, чтобы уйти на «больничку», не глотал, вены демонстративно не резал, камеру под себя не выстраивал. Оттянул когда-то два года за хулиганку – по статье позорной для честного арестанта. Во время налетов, в маске и с автоматом он чувствовал себя властелином мира, но сейчас, оказавшись в хрестоматийной комбинации между «добрым» и «злым» следователем, «лопнул», как говорят прожженные сыскари, «до самой жопы».
Он жадно ел хорошую колбасу, жадно курил, простые плотские удовольствия расслабляли его и делали сговорчивым. Именно такой результат приносит метод кнута и пряника, примененный к примитивным натурам. Страшные дружки отодвигались куда-то в неразличимую даль, а на первый план выдвигалась могущественная Контора в виде майора с льдистыми глазами, который находился совсем рядом и определял его дальнейшую жизнь, во всяком случае, в обозримом будущем.
– В натуре, граната у меня случайно, никаких террористов не знаю, как хотите проверяйте, – выпустив очередной клуб дыма, заговорил Немов. – А с «колдунами» – да, было… Только толком я ничего и не знаю. Мы по пятеркам работали: пришла команда на телефон, собираемся в условленном месте, и вперед! После «дела» разбежались, залегли… Общаться между собой запрещено, за это и закопать могли…
– Но вы-то общались? – Сочнев сел поудобней и, вроде невзначай, вытянул вперед руку со спрятанным в рукаве крохотным микрофоном.
– Откуда вы знаете? – насторожился Немов.
– От верблюда. Кто тебя привел в банду?
– Этот… Горбатый. Витька Горбатенко. Мы с ним срок отбывали вместе.
– Еще кого знаешь?
– Косаря, Матвея, Хому. Горбатый и я – вся пятерка… Хитро они придумали…
Сочнев усмехнулся.
– Что тут хитрого? Все анархистские и террористические организации строятся на таком принципе…
И, доброжелательно улыбнувшись, задал очередной вопрос:
– С кем общался? Где? Имена, фамилии?
Немов взял еще кусок колбасы и с набитым ртом продолжил рассказ. Цифровой диктофон бесстрастно и точно фиксировал каждое его слово.
* * *
Южный мост был закрыт, в центре скапливались тысячи машин, весь город стоял в пробках. Пришлось ехать через Восточный мост, да еще проверяться, в результате путешествие заняло пятьдесят минут вместо десяти. Наконец, черный «БМВ» неторопливо выехал на левый берег, оставляя широкие следы ребристых колес, медленно выкатился на пустынный пляж, притормозил и затаился между голых кустов. «Хвоста» не было. Во всяком случае, видимого «хвоста».
Лис заглушил мотор. Вокруг не было ни души. Прохладный осенний ветер гонял по песку полиэтиленовые пакеты и выцветшие бумажные обертки. Мокрый песок причмокивал, расступаясь под ногами. Пахло сыростью. С неба летели мелкие капли мороси. Он запахнул полы плаща и медленно побрел к воде.
Совесть – понятие не юридическое, но Лис руководствовался ею чаще, чем законами. И считал, что если бы все: чиновники, депутаты, прокуроры – действовали по совести, то жизнь была бы совершенно другой, более правильной и справедливой. Но сейчас все съехало на кривые рельсы: слова «совесть», «честь», «достоинство» практически исчезли из оборота, как и многие другие устаревшие категории. Их вытеснили другие: «бабло», «откат», «распилка», «своя команда», «цена вопроса». А чтобы напустить тень на плетень, поставить дымовую завесу и забить гражданам баки, придумали замечательную лабуду: дескать, законы несовершенны, в этом вся и беда! Но что вообще совершенно в нашем подлунном мире? Ни-че-го!
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
