Слишком горькая правда. Она готова была принять смерть от руки Кайлара, но не знала, что делать, если он будет ее презирать. Знал бы ее лучше, точно презирал бы. Любви не все дано преодолеть.
«Любви? Да что я себе вообразила? Скромнее надо быть, Ви. Твой удел — лишь трахаться и драться. В этом ты преуспела».
Дверь в комнату для больных открылась, и вышел Кайлар. Из другой появился Логан.
Она впервые увидела улыбку Кайлара. Когда он так улыбался, внутри Ви происходило нечто странное — а ведь Кайлар на нее даже не глянул. Он низко поклонился.
— Ваше величество.
— Мой друг, — ответил Логан.
Выглядел он ужасно. Болезненная худоба, только кости торчат. Тем не менее его окружала безошибочная аура человека, набирающего силы. В богатых одеждах Логан смотрелся красавцем — несмотря на то что пережил тяжелые испытания. Он быстро подошел и обнял Кайлара.
— Прости, — сказал Кайлар. — В ту ночь я появился слишком поздно. Увидел кровь и подумал, что… Мне очень жаль.
Логан молча сжимал его в объятиях, пока эмоции не улеглись. Наконец отступил на шаг и взял Кайлара за плечи.
— Ты здорово постарался, мой друг. Это мне очень жаль. Жаль, что усомнился в тебе. И недалек тот день, когда мы сядем и поговорим. Ты… там, внизу, такое вытворял, что… — Логан осмотрелся, понимая, что вокруг люди, — мне ужасно любопытно. К тому же, видно, в моей памяти есть пробелы. Например, откуда у меня вот это?
Он закатал рукав, и Ви с Мамочкой К. дружно ахнули. Глубоко в руке сияло нечто похожее на серебристо-зеленую татуировку. Логан показал лишь часть, но, на взгляд Ви, линии создавали не хаотичный, а стилизованный и абстрактный рисунок.
— Ваше величество, — заметила Дрисса Найл. — Я бы… не советовала это показывать.
— Извините, что вмешиваюсь, — сказала Мамочка К., — но нам нужно принять кое-какие решения.
— Вы хотите сказать, что их должен принять я, — капризным тоном ответил Логан.
— Да, ваше величество. Простите меня.
Логан первым обратился к Кайлару.
— Ты сослужил нам службу, о которой мы не могли и надеяться, да и не требовали. Я не приказываю, но сейчас, надо полагать, определяющим…
Его взгляд стал рассеянным, и мысль оборвалась.
— Ваше величество?
Логан быстро вернулся в реальность.
— Странно. Я месяцами ругался с самыми мерзкими обитателями Дыры, и теперь вновь эти «надо полагать» и суждения, что «определяющее». — Он покачал головой и горестно ухмыльнулся. — Кайлар, все сводится к одному. Если сможешь убить короля-бога раньше, чем наши армии сойдутся в битве, мы, скорей всего, ее предотвратим. Я не приказываю, но прошу. Ты и так уже, чтобы меня спасти, пожертвовал очень многим. Я знаю, ты не доверяешь этой девушке, но если она в силах помочь, прими ее помощь. Она сдалась, когда могла нас убить, и этого доказательства ее добрых намерений мне достаточно. Ви такое же оружие, как и ты, и я не могу себе позволить, чтобы в моем скудном арсенале что-либо лежало без дела.
— По-твоему, это правильно? — уточнил Кайлар.
Логан бросил на него оценивающий взгляд.
— Да.
— Тогда по рукам, — сказал Кайлар. — Что намерен делать ты?
— Я собираюсь просить армию у Тэры Грэзин. Затем вернуть нашу страну.
— Это будет не просто, — заметила Мамочка К.
Логан слабо улыбнулся.
— В последнее время я привык к трудностям.
58
Элена очнулась. Ужасно болела голова. Она не могла шевельнуть ни руками, ни ногами; когда пыталась, ступни и ладони горели. Открыв глаза, Элена увидела трех других пленников, связанных, как и она, по рукам и ногам. Еще одна веревка связывала их вместе. Пленники лежали в темноте, их тела освещало только дрожащее пламя костра. Элена находилась ближе всех к шести халидорцам. Те смеялись и выпивали, перемежая халидорскую, как ей представлялось, речь словами, которые Элена понимала.
Она не смела двигаться, поэтому видела только юношу, который взял ее в плен. Из разговора Элена уловила, что его зовут Горран. Остальные высмеивали его за то, что дал себя ударить какой-то женщине.
Серьезность положения потрясла Элену. Кайлар не знает, что она здесь. Никто не знает. И не собирается ее спасать. Эти люди вольны сделать с ней все, что им заблагорассудится. Что их остановит? Сердце в груди сжалось от страха. Элена не могла ни думать, ни дышать.
Затем стала молиться, напоминая себе, что богу все-таки известно, где она. Ему ведь ничего не стоит ее спасти. Наконец Элена успокоилась. К тому времени часть солдат отправилась спать, оставив Горрана с кем-то невидимым. Они говорили полушепотом.
— По-моему, вюрдмайстер Дада даже не сказал его святейшеству, чем мы занимаемся, — начал Горран. — Черный курган считают запретной землей неспроста. Что с нами будет, если его святейшество узнает?
— Неф Дада великий человек, ревностней всех служит Хали. Если он служит Хали, а его святейшество — нет, чью сторону ты возьмешь? — спросил другой.
— Я слышал, он хочет воскресить Титана. Ты на это намекаешь?
Второй тихо засмеялся.
— Вюрдмайстер хочет делать сразу сотню дел. Конечно, ему подавай Титана, но ведь не за этим нужна ему юная девственница?
— Халивос рас ен ме, — в благоговейном страхе прошептал Горран. — Хали живет во мне.
— Воистину.
— Неужели это возможно?
— Вюрдмайстер считает, да.
Горран тихо выругался.
— Тогда что насчет мальчишки? Он-то зачем?
— Гм, не так уж важно. Его убьют и посмотрят, что можно вырастить из тела. Майстерам нужна плоть.
Елена слышала о Черном кургане. Древнее, мертвое поле битвы. Говорили, что там до сих пор ничего не растет. Остального, правда, она не поняла, кроме того, что вюрдмайстер Неф Дада уготовил ей нечто похуже рабства. Элена откинула голову и увидела, что пленный рядом с ней не спит. Мальчишка. В его глазах застыл ужас.
59
Сегодня Мамочка К. спасла жизнь Логану.
Маленькая армия в составе лорда генерала Агона, его Псов и Мамочки К. въехала в лагерь мятежников под бурное ликование. Было бы совсем иначе, если бы Мамочка К. не распустила слух, что Логан возвращается, победив самые мрачные ужасы Утробы. Без слухов-предвестников отряд бы встретили, как неизвестную армию, и Тэра Грэзин могла убить Логана. После чего, несомненно, пролила бы немало слез. Как же, такая ужасная ошибка.
Прежний, наивный Логан не поверил бы, что Тэра Грэзин на такое способна. Логан — обитатель Дыры считал иначе. Он изменился, стал спокойней, хладнокровней. Знал слишком хорошо, как поступают люди, которым что-то угрожает.
