— Какие еще старые деньги? — спросила Кара.
Мэнди нахмурилась:
— Тридцать три пенса?
— Что на них можно купить?
— Колетт?
— Пачку чипсов. Марку. Яйцо.
Они вышли, прикрыли за собой дверь — и Мэнди застыла в ужасе при виде своей машины.
— Проклятые ублюдки! Как они это сделали? Я же все время выглядывала в окно.
— Подползли, наверное, — предположила Сильвана. — Или подбежали на очень маленьких ножках.
— Что, к несчастью, вполне возможно, — отметила Элисон.
— Я полдня убила на это, клиентов отменила, — возмутилась Мэнди, — думая оказать услугу. Пытаешься сделать доброе дело, а что в итоге? Черт побери, одни неприятности.
— Ладно, — сказала Кара, — помнишь, как говорила миссис Этчеллс, что посеешь, то и пожнешь, или вроде того. Зло вернется сторицей. Если ты никогда в жизни не делала зла, тебе не о чем беспокоиться.
— Я ее толком и не знала, — сказала Мэнди, — но сомневаюсь, что Айрин, с ее богатым опытом, считала, что в жизни все так просто.
— Но должен же быть какой-то выход, — разозлилась Эл. — Должен быть способ выбраться из этого дерьма. — Она вцепилась в руку Мэнди. — Мэнди, ты должна знать, ты опытная женщина, ты многое повидала. Вот если ты причинил зло, если ты сделал что-то по-настоящему плохое, но при этом ужасным людям? Я уверена, это не считается. Это как самозащита. Или даже доброе дело.
— Что ж, Мэнди, надеюсь, ты застрахована, — сказала Колетт.
— Я тоже надеюсь, — произнесла Мэнди.
Она отцепила от себя Эл. С нежностью провела пальцами по крылу машины. Тройные линии глубоко процарапали алую краску, словно когтями.
— Чай, чай, чай! — воскликнула Колетт.
Как освежает возвращение в чистоту и порядок «Коллингвуда»! Но вдруг она остановилась с чайником в руках, разозлившись сама на себя. Женщина моих лет не должна хотеть чая, подумала она. Я должна хотеть — ну, не знаю, кокаина?
Элисон рылась в холодильнике.
— Ты что, опять начала жрать? — спросила Колетт. — Скоро мне будет стыдно на улицу с тобой выйти.
В окно постучали. Элисон подпрыгнула как ужаленная и резко обернулась через плечо. Оказалось, это Мишель. Она выглядела разгоряченной и злой.
— Да? — сказала Колетт, открывая окно.
— Я снова видела того чужака, — выпалила Мишель. — Он шастал по округе. Я знаю, вы его подкармливали.
— В последнее время — нет, — отрезала Элисон.
— Нам тут не нужны чужаки. Нам тут не нужны педофилы и бездомные.
— Март не педофил, — возразила Эл. — Он до смерти боится тебя и твоих детей. Как и любой другой бы на его месте.
— Скажите ему, что если я еще раз его увижу, я вызову полицию. А если вы и дальше будете пособничать и подстрекать, мы накатаем на вас жалобу. Я сказала Эвану, я и так-то не в восторге от них, и никогда не была, две одинокие женщины живут вместе, о чем тебе это говорит? На бедных студенток вы не особо похожи.
Колетт подняла пыхтящий чайник.
— Отойди, Мишель, а то я вылью это тебе на голову. И ты съежишься, как слизняк.
— Я скажу, что ты мне угрожала, — пообещала Мишель. — Я позвоню констеблю Делингбоулу. — Но все же попятилась. — Я прямо сейчас иду к председателю «Сторожа соседского дома».
— Да ну? — переспросила Колетт. — Флаг тебе в руки!
Но когда Мишель скрылась из виду, она грохнула чайник на стол и выругалась. Затем отперла заднюю дверь и сказала:
— Ну все, с меня хватит. Если он снова там, я сама вызову полицию.
Элисон стояла у кухонной раковины и вытирала кипяток, пролитый Колетт. В саду бурлила жизнь, примерно на уровне лодыжек. Она не видела Морриса, но в кустах что-то шевелилось. Другие призраки на брюхе ползали по лужайке, словно выполняя какие-то военные упражнения. Они шипели друг на друга, а Айткенсайд жестикулировал, как будто призывал соратников броситься в атаку. Когда Колетт ступила на траву, они улеглись на спины, брыкаясь; потом перевернулись обратно и двинулись за ней, поползли, притворяясь, будто щиплют ее за икры и хлещут по ним призрачными палками.
Она видела, как Колетт налегла на дверь «Балморала» и отступила. Шаг вперед и снова налегла. Затем повернулась к дому.
— Эл? Не открывается.
Эл поспешила через сад. Привидения уступили ей дорогу и разлеглись по сторонам. Дин свистел.
— Кончай это, — рявкнул Моррис из своего куста. — Смотри и наблюдай. Смотри, как она идет. Сейчас она спрашивает у клуши, мол, заклинило дверь, что ли? Может, она разбухла от сырости? А клуша отвечает, какой еще сырости, дождя не было несколько недель. Следи за ними. Сейчас она налегает на дверь. Видишь, как она вспотела?
— За дверью что-то тяжелое, — предположила Эл.
Дин хихикнул:
— Если б она хоть немного умела предсказывать, она бы знала, правда? Что мы сделали?
Эл присела и заглянула в окно. Стекло было пыльным и грязным, почти что непрозрачным. Сразу за дверью лежала тьма, тень, которая сгущалась, принимала форму, приобретала черты.
— Это Март, — узнала она. — Держит дверь.
— Скажи ему, чтоб отошел, — приказала Колетт. Она замолотила по двери кулаками, пнула ее ногой. — Открывай!
— Он тебя не слышит.
— Почему?
— Он повесился.
— Что, в нашем сарае?!
На лужайке раздался взрыв аплодисментов.
— Я позвоню девять-девять-девять, — решила Колетт.
— Не надо. «Скорая помощь» не понадобится. Он скончался.
— Почем ты знаешь? Может, он еще дышит. Они смогут оживить его.
Эл прижала кончики пальцев к двери, нащупывая нить жизни в волокнах дерева.
— Его больше нет, — повторила она. — Черт побери, Колетт, я знаю. К тому же погляди назад.
Колетт обернулась. Я до сих пор забываю, подумала Эл, что — в спиритическом смысле — Колетт у себя под носом ничего не видит. Март примостился на соседском заборе, болтая ногами в гигантских кроссовках. Демоны наконец встали и захихикали. У самых ног Эл из земли выскочила голова:
— Ку-ку!
— Смотрю, ты тут как тут, Цыган Пит, — сказала Эл. — Примчался сразу после той работенки в Олдершоте.
— Разве я мог пропустить этот цирк? — отозвался бес. — По части петель я дока, спроси кого хочешь. Мой двоюродный дед служил палачом, хоть и давненько это было.
Дин лежал на животе на крыше сарая, его язык катался по двери, словно штора на роликах, вверх-вниз, вверх-вниз. Моррис мочился в фонтан, а Дональд Айткенсайд на корточках сидел на траве и ел из бумажного пакета пирожок с мясом.
