Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
А кто бы тут не прошляпил? Борис Моисеевич давно ведь сказал, что человек, а тем более мозг — тайна за семью печатями. Сколько его изучают, сколько уже открыли, а до сих пор продвинулись в его изучении на микрон. Вот и ругай психиатров. Хорошо, что они хоть что-то могут. Хоть интуитивно, гипотетически, а получается у них что-то. Да-а, профессия. Получилось — молодцы, герои. Не получилось — вполне закономерно, мы не виноваты.
Телефон на столе взорвался таким громким звонком, что Гуров не удержался и ругнулся. Первым делом он перевернул аппарат и чуть повернул рычажок, убавляя громкость звука, и только потом снял трубку:
— Гуров!
— Товар… э-э, Лев Иванович, — быстро поправился Афанасьев, помятуя, как Гуров не любит сочетания «товарищ полковник». — Отозвались трое, кто был тогда на платформе станции метро. Сейчас едут к нам в МУР, будем проводить официальное опознание по фото.
— Хорошо. Будут результаты — сообщишь.
Гуров повесил трубку и покосился на Калинина. Юрка сидел так, будто мира вокруг него не существовало. Наверное, его из состояния ступора могло вывести сообщение о дочери. Либо нашлась, либо… Хоть что-то! Отправить бы его сейчас, подумал Гуров, только куда? Ладно, он в таком состоянии, что не слышит ничего. А то сейчас еще…
В коридоре за дверью раздались шаги. Дверь распахнулась, и Крячко ввел в кабинет растрепанного и заметно похудевшего за эти дни Тыкву. Уголовник выглядел не столько испуганным, сколько опустошенным и потерявшим себя. Привык мелочью всякой перебиваться, на побегушках быть, а тут попал в такое серьезное дело, на такой уровень, что страшно стало. Таких авторитетных ребят потерял. Миронова убили, Креста арестовали, Катьку Северную тоже.
— Садись, Тыква, — велел Гуров.
Уголовник плюхнулся на стул и с мольбой посмотрел на полковника. Во попал парень! Не просто в полицию угодил и даже не в прославленный МУР, а сразу в МВД.
— Ты чего припух, парень? У нас принято отвечать, когда спрашивают. И на вопросы, и за поступки! — хлопнул Тыкву по спине подошедший Крячко.
— Сейчас мы тебе покажем несколько фотографий, — начал Гуров. — Твое дело сосредоточиться, внимательно посмотреть на них и рассказать, знаешь ли ты кого из предъявленных тебе лиц, видел ли когда, встречался ли. Понял меня?
— Д… — кивнул Тыква, который от напряжения даже не смог произнести гласного звука, проглотив букву «а» вместе с комком в горле.
Крячко вытащил из своего стола стопку фотографий и стал их выкладывать по одной на столе перед Тыквой. Уголовник таращился на лица, и было видно, что мысли его не работают, как положено, а трепыхаются, как тряпье на ветру на деревенском заборе. Гуров скрипнул зубами, встал и отошел к окну, чтобы не мешать опознанию. Крячко что-то вполголоса объяснял Тыкве, кажется, даже успокаивал.
Фотографий было не так много — всего пара десятков. Но среди них было фото Татьяны Калининой, Оксаны Чукановой, даже фотографии Алины Игониной и Катьки Северцевой. Последняя там находилась для того, чтобы Тыква чисто психологически смог начать хоть кого-то узнавать. Одну узнает, значит, процесс в голове наладится, мыслительные функции восстановятся в каком-то объеме. Фото Игониной положили просто на всякий случай, чтобы проверить, а знал ли Тыква ее, встречался ли с ней, настолько ли она часто бывала у Северцевой, что даже Тыква ее видел.
А вот фото погибшей студентки Чукановой положили с умыслом. Во-первых, для количества, во-вторых, на случай, если Тыква что-то знает об этом преступлении. Если это было преступление… все-таки. Гуров боролся с собой, но объективно, кроме косвенных улик, ничего не было. Но и косвенных было столько, что они перевесят все остальные. Не для суда, правда, а для оперативного розыска. Для суда даже добровольное признание не является прямой уликой и доказательством вины.
Гуров стоял и слушал, как Станислав умело настраивал Тыкву на работу головой. Наконец у них там что-то стало получаться.
— О-о, так это же Катька, — оживился Тыква.
— Какая Катька? — упрямо требовал уточнения Крячко.
— Ну, Катька же, Северная. Вы че? Вы же за Мироном в ее квартиру приходили. Его же там нашли, у Катьки.
— Молодец, Помпон от Шапки! — похвалил Крячко. — Еще немного, и я тебе гордую кликуху Тыква верну. Пока только на Помпон тянешь. Давай дальше.
— Не знаю, — тихо шептал уголовник, — нет, эту не знаю.
— А эту? Вот, еще смотри, да внимательнее, шевели своими тыквенными семечками внутри.
— Я шевелю… Эту тоже не знаю, правда.
— Ох, и врешь ты, друг ситный! Если я узнаю, что врал…
— Ей-богу, не вру…
— Ты… мне еще Бога поминать тут будешь! Давай, смотри на фотки!
— А вот эту где-то видел… Точняк, начальник!
— Спокойно, Свекла, спокойно!
— Я — Тыква, — обиженно отозвался уголовник. — А видел я ее, знаете где, во, с Мироном я ее видел!
Гуров так резко повернулся, что в шейных позвонках что-то хрустнуло. Стараясь сдерживать нетерпение, он подошел к столу. Крячко ткнул пальцем в фотографию Татьяны Калининой. Значит, Тыква, ее где-то все-таки видел.
— Щас вспомню, — торопливо лепетал Тыква. — Это… это был… Вы на квартиру к Катьке нагрянули в пятницу… А в среду я ее с Мироном видел. И от Катькиного дома недалеко. Они стояли под деревом и шептались. Главное, прятались ведь от кого-то. Мирон, понятно, он в бегах, а она…
— Раз они прятались, то как ты ее разглядел? — одернул Тыкву Крячко.
— Так я стоял и ждал. Я ж к Катьке шел, в смысле, к Мирону. Пива нес. А потом они расстались, и она пошла, вот я и разглядел.
Крячко посмотрел на календарь и старательно внес себе в план выяснение места нахождения Татьяны Калининой в данный день и в данное время. А Тыква продолжал стараться. Он расписывал, какое лицо было у девушки, как она два раза оглянулась на дом и подъезд, в который вошел Миронов после того, как расстался с ней.
Потом зазвонил телефон на столе у Гурова. Крячко вопросительно посмотрел на шефа, снял трубку и протянул ее через стол.
— Слушаю!
— Лев Иванович, — раздался голос Афанасьева, — мы закончили. Двое опознали Калинину как находившуюся на платформе в то время. Она привлекла внимание не выражением лица, а одеждой. На ней, как показывают оба очевидца, были джинсы и футболка. Так вот, они обратили внимания, что молния на гульфике джинсов была расстегнута, а футболка сзади вылезла из-за ремня. На неопрятность обратили внимание, а потом уже на лицо. По-моему, логично посмотреть в лицо, кто это так небрежен в одежде в общественном месте.
— Да, можно согласиться, — ответил Гуров.
Он положил трубку, кивнул, чтобы увели Тыкву, и подошел к Калинину.
— Может, приляжешь? Ночь будет долгая, а может, и следующие сутки тоже.
— Как ты мог, Лева? — вдруг спросил Калинин. — Почему?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
